Скирбекк Г., Гилье Н. История философии. Нимало не сомневаясь

Вторая стадия известна как стадия неопределённости. Женщины, обязательно запомните, что на этой стадии мужчина обязательно испытывает сомнения. Это никак не связано с вами. Он сомневается не в вас, а в себе. Если мужчина исчезает после двух, трёх, четырёх, пяти встреч или после пяти лет совместной жизни, значит, он всё ещё в стадии сомнения. Это значит, что вы эту стадию когда-то форсировали, он не отсомневался. Теперь он сомневается уже в браке, и это, надо сказать, довольно печальный факт. Поэтому лучше дайте нам, мужчинам, отсомневаться до брака.

Как женщина мешает отсомневаться? Своими истериками, своими звонками и вопросом: «Как ты ко мне относишься?» Но в том-то и фокус, что на этом этапе мужчина не знает, как он относится, – он только пытается это понять. А знаете, какой самый лучший способ понять? Это отойти от женщины подальше, отходить медленно, дальше, дальше, чтобы понять, что можешь её потерять. В результате, после этого мужчина сразу же с новой силой притягивается к ней, как пружина, – так устроена мужская психика. В какой-то момент он понимает: «Кошмар! Без неё я не смогу и дня прожить! Для меня это самый дорогой человек на свете!» Тогда он снова устремляется в эти отношения. Мужчина вдруг снова начинает развиваться, и такое происходит даже с женатыми мужчинами.

Каждый раз, когда мужчина свободно отдаляется, женщина не должна вмешиваться в этот процесс. Это очень важно – не звоните, не спрашивайте: «Как ты ко мне относишься?» Или дома, не стучите в комнату, не говорите: «Миша, что с тобой? Тебе плохо? Миша, выйди. Поговорим». Как минимум в дверь полетит подушка или из-за двери раздастся какое-нибудь грубое слово. Когда мужчина отдаляется, он чувствует большую привязанность к женщине и ещё с большей страстью устремляется к ней. Мы так устроены, нам для того чтобы почувствовать привязанность, нужно постоянно отдаляться и снова приближаться. Поэтому в этом секрет: несамодостаточная женщина, которая поставила целью брак или знакомство, или добиться кого-то, быть вместе с этим молодым человеком, всё просто испортит на этой стадии. Почему? Ей нечем заняться, когда мужчина отдаляется. Но вы просто сходите на семинар, отпустите его на один вечер в понедельник, пусть он отдалится, и ему не надо будет ничего придумывать, чтобы побыть одному: «У меня сломалась машина, надо в гараж идти».

В семье должно быть уважение к природе каждой стороны: и к женской природе у мужчины, и к мужской – у женщины. Женщина не может представить, зачем давать человеку отдаляться, если ей, когда человек дорог, хочется быть с ним как можно ближе. Если бы она отдалялась, то это означало бы, что она скорее всего не хотела бы этих отношений. Однако смотрите пункт выше: надо понимать природу человека, с которым вы строите отношения. Эта природа очень отличается от нашей собственной. Поэтому если женщина понимает такое отличие, она спокойно заполняет паузы исчезновения мужчины, не наказывает его за молчание, будь то муж или друг. Она не карает его при звонке после трёх дней пропадания, когда он звонит: «Здравствуй! Может быть, встретимся?» Она ему в ответ: «До свидания. Я уже с другим встречаюсь. А где ты три недели был? Где тебя носило?» Конечно же, здесь и со стороны мужчины неправильное поведение. Мужчина не должен так себя вести. Если он не хочет общения в ближайшее время, то, как говорит этикет джентльмена, мужчина должен позвонить и достаточно искренне объяснить ситуацию. Он должен сказать: «Если ты не против, то я позвоню через какое-то время. Может быть, мы опять встретимся». Но не пропадать просто, как подводная лодка уходит на дно.

Даже если другой человек вам полностью подходит, даже если вы встретили самого что ни на есть близкого человека на земле, родственную душу, сомневаться нормально. Знаете, почему? Любые обещания, любая ответственность, любые обеты, в браке в том числе, имеют силу, как я говорил об этом ранее, только тогда, когда они даны по собственной, доброй воле. В других случаях они не имеют силы, они не ценны, понимаете? На эту тему есть один грустный романс: «У церкви стояла карета». Брак, где есть насилие, не работает. Брак работает только тогда, когда он освящён высшими силами. А знаете, когда он освящён высшими силами, даже если при этом он заключается в загсе? Это происходит тогда, когда оба супруга вступают в брак по доброй воле. В ведической культуре упоминаются низшие уровни брака, например когда девушку можно напоить, применить какие-то травы – в Ведах описано такое, но это низший уровень, это не культура. Это тоже рассматривается как вид брака, увы, такое на земле тоже есть: напоил и сдал в бессознательном состоянии. Но если взять наши браки, то часто они заключаются примерно в таком же бессознательном состоянии. Разница в том, что нас ничем не поили. Почему так происходит? Потому что мотивами вступления в отношения нередко является страх, чувство вины из-за того мужчины, с которым были близки, но потом он женился на другой. И вы решаете: «Я тоже выйду замуж!» Такие истории происходят не так часто, но они есть. Женщина может выйти замуж из гнева, ревности, мести, из страха: причин более чем достаточно. Например, страх остаться одной, беременность… Например, лишь бы не возвращаться обратно к матери с противным отчимом. Страх – вот главный мотив, боязнь возвращаться обратно. Кому-то семья, в которой он родился, кажется самым страшным местом на земле. Одной из причин такого брака может быть чувство вины: «Я дрянь такая, нормальный человек меня не возьмёт. Я же толстая, кто такую толстую возьмёт-то? Вот этот не называет меня толстой, может, он не заметил пока? Он хороший, надо выходить за него замуж, пока ему кто-то не сказал, что я толстая».

Браки строятся иногда на самых странных условиях, основа для построения таких отношений бывает самая безумная. В таком случае правильно говорят, что хорошую вещь браком не назовут. Настоящий брак – когда женщина вступает в союз с мужчиной, который даёт определённые обещания и связывает свою жизнь с её жизнью на многие годы со всеми вытекающими последствиями. Однако, тем не менее, очень распространенное явление – вступать в брачные взаимоотношения из страха, из гнева или ревности, мести, из чувства вины или из-за низкой самооценки. Существует даже такой мотив, как скорбь.

«Ну что? Ну что делать? Годы идут. Мне 28, а жизнь-то проходит». Единственный мотив для вступления в брак – жизнь проходит, представляете? Разве это хороший мотив? Жизнь проходит так или иначе. Но почему бы не попробовать быть счастливой? Но нет, женщина пытается поступить просто как все – выйти замуж. Надо знать, что на стадии неопределённости женщина может перестараться. Почему? Потому что женщина принимает любые сомнения мужчины на свой счёт. Однако сомнения – это внутренний процесс мужчины, он никак не связан ни с вашей красотой, ни с вашим образованием, ни с внешностью – ни с чем в вас. Это его процесс, так как ему надо встретить самую привлекательную, самую разумную – просто небожительницу. Мужчина не будет сомневаться, пока она недоступно-совершенна. Он будет преодолевать горы, переплывать океаны, но когда он её достигнет, и отношения начнут складываться, мужчина начнёт давать задний ход. Так мы, мужчины, устроены. Шаг вперёд, два шага назад. Таков психологический эффект влюблённого мужчины.

Но женщина на этом этапе впадает в паранойю. Она начинает думать, что надо срочно спасать ситуацию, что она потеряет этого человека, что он в ней заметил что-то такое, чего не заметили остальные. И теперь, думает женщина, если она оставит его, то другие мужчины в ней эту черту не заметят, и замуж её никто не возьмёт. Что именно этот мужчина в ней заметил, она не поняла, но точно знает, что заметил что-то стоящее. Женщина принимает решение срочно ему позвонить и спросить, как он к ней относится. Она считает это самым правильным, логичным, быстрым способом. Скорее всего, что он не возьмёт трубку, а если возьмёт, вы ничего вразумительного не услышите. Но у него уже потеряется влечение к вам. Почему? Потому что нарушился важный принцип: активный интерес, пассивный интерес. Мужчина должен догонять, а женщина должна думать: «Не слишком ли быстро я бегу?» – и обязательно убегать.

Мужчина может начать поспешно заводить новые знакомства, и знаете, благодаря кому? Женщине, которая хочет выяснить, как он к ней относится. Она главный спонсор этого и главный стимул к этому. Мешая мужчине пройти этап сомнения, она заводит этот этап в тупик. И он, чтоб не оставлять причины для сомнений, начинает отношения с другой девушкой.

А сейчас задайте свои вопросы по этому аспекту. Хорошо, если вопросы затронут все пять этапов развития отношений. Жёны и мужья, не скучайте! В браке эти этапы могли быть не пройдены, даже если вы прожили вместе десять или пятнадцать, или двадцать лет, стало быть, благополучие брака зависит от того, сможете ли вы их пройти. Это очень сложно, когда отношения не романтические, а уже близкие, и люди находятся в близких отношениях.

Вопрос-Ответ. Я попробую ответить на вопрос сразу двух человек о психологическом возрасте. Я тренированный, у меня двое детей-погодок, и когда я с ними гулял, они задавали два вопроса в оба уха, я отвечал: «Да!» – и потом они пытались выяснить, кому это «да» было адресовано. Итак, вопрос был о том, что главным фактором влияния божественной энергии в этом мире является время. Это сила, которой невозможно противостоять, и сила, которая определяет весь ход событий, того, что происходит. Как говорили энтузиасты, всему своё время: сеять и пожинать, разбрасывать камни и собирать их, петь и веселиться, хоронить или давать жизнь, и так далее.

И вопрос состоит в том, что для женщины есть определённый риск, и в том, что биологически есть время для наилучшей реализации себя на определённых этапах жизни в определённых отношениях, правильно? Например, вступить в брак, родить ребёнка. Тело, например, не согласится с тем, что женщине можно пять этапов проходить на протяжении сорока лет. Кажется, что пройдёшь все эти этапы, а что дальше? С одной стороны, время движется вперёд и нужно реализовать себя согласно возрасту и обстоятельствам. Пришло время выходить замуж – надо выходить замуж, немедленно проходить этапы. «Пришло время рожать, эх, а я ещё замуж; не вышла, а время подходит, да?

Так что же мне делать? Рожать или замуж выходить? Или же рожать от каждого, который готов, чтоб я от него родила?» В этом секрет. Это имеет меньшее значение сейчас для мам, у кого есть дочери, и для дочерей, у которых есть матери, которые говорят, что сейчас надо главное школу закончить. Я понимаю, что я сею маленький раздор в семьях… но не пришла ли вам в голову мысль о том, что идеями замужества женщины надо заниматься чуть-чуть раньше, лет на 10, чем обычно этим занимаются матери, родители. Не пришло в голову? Что единственный правильный ответ на вопрос, как сделать так, чтобы девочка смогла пройти все этапы общения, – это начать заниматься этим вопросом. «Ну, куда ей, 14–16 лет». Это уже пора делать в этом возрасте. Условия должны быть такими, чтобы она могла общаться с молодым человеком и испытывать интерес.

Интерес – первая фаза развития отношений. При этом она должна быть обязательно защищена, чтобы никто не вовлёк её в отношения глубже, чем она сама этого хочет. В этом состоит система ведического устройства браков. У девочки появлялся интерес к мальчику, родители которого приходили и договаривались о помолвке своих детей. Не верьте в эти сумасшедшие россказни жёлтой прессы о том, что в Индии детей в восемь лет чуть ли друг на друга кладут. «Брак, называется, устроили. Совсем уже люди чокнулись там, что ли, что тринадцатилетних женят? Что он там с тринадцатилетней делать будет?» Но это устраивается не брак, а устраиваются этапы развития отношений.

Девочка может с восьми лет начать проходить данные этапы развития отношений. Она видит в соседнем дворе мальчишку, с которым родители хотят устроить ее брак. Она испытывает к нему определённый интерес. Поскольку они еще дети, то их отношения чистые, основаны на дружбе. Потом они вырастают, и девушка чувствует, что её к нему ни капли не влечёт. Для неё он, может быть, так и остался мальчишкой с соседнего двора. Но у неё теперь есть некоторый позитивный эмоциональный опыт. Опыт не сексуальный, который принято сейчас прославлять, как самое ценное в жизни. Вы знаете, в чём секрет? Даже если она поняла, что тот мальчишка, с которым она дружила и который был ей интересен раньше, – не тот человек, с которым она хочет провести всю свою жизнь, то следующие отношения она начнёт с этого уровня. Она встретит человека, который станет для неё близким другом. Она получила опыт и знание о том, как устроены мальчики, как и о чём можно с ними говорить.

Этот процесс регулируемый, поскольку иначе, если она не защищена, есть опасность того, что девочка слишком рано начинает общаться, и отношения могут пойти не по её сценарию. Это то, чего боятся родители. Именно этой своей паранойей они умышленно задерживают начало развития отношений: «Рано тебе об этом ещё читать, рано ещё об этом думать». Как поётся в шлягере: «Где это видано, кто это выдумал? Чтоб полюбить тебе, ещё надо вырасти». Знаете такую песню? Мужчине надо вырасти, это правда. Но мужчины об этом не очень-то и беспокоятся. Мужчины, кто из вас обеспокоен тем, что уже слишком стар, чтобы начинать строить отношения? А кто из вас обеспокоен, что у вас не хватит времени построить отношения? Никто.

Итак, женщине можно пройти эти пять этапов до 18 лет, а мужчине в этом возрасте могут понадобиться два-три года, а может, четыре-пять, чтобы нормально пройти все пять этапов. В сорок лет мужчина, более зрелый эмоционально, обладающий знаниями, может пройти их всего за несколько месяцев. Пройти эти этапы красиво, спокойно, ровно, глубоко. Есть, конечно, разница, но мужчин это в принципе не волнует, на них время не оказывает такого разрушительного влияния. Почему? Потому что мужчину в первую очередь привлекает внешность женщины, так ведь? Значит, женщине действительно нужно успеть построить отношения как можно раньше, пока она максимально привлекательна. Однако эта привлекательность отнюдь не сексуального характера, как думают некоторые мамаши. «У тебя ещё ничего не выросло, а ты начинаешь вертеть хвостом перед этим! Что ты тут маечки надеваешь? Одела маечку, выросла, козочка, смотрите-ка!»

Необходимо построить отношения на самых ранних этапах, пока есть чистота, а не сексуальная красота, чтобы тот, кто впоследствии станет её мужем, увидел девушку как можно более юной, если не сказать, даже маленькой. Потому что мужчина практически сходит с ума на протяжении всей жизни от привязанности к женщине, которую он видел маленькой. Это ощущение, что он её знал маленькой, что она была совершенно чиста и беззащитна, делает его привязанность очень сильной на протяжении всей жизни. Даже когда она уже стучит кулаком и говорит: «Кто в доме хозяин?», он думает: «Вот маленькая, разбаловалась совсем». Так что в понимании этого вопроса есть серьёзный изъян. Причина этого состоит в том, что мы считаем, что доминанта принадлежит мужской энергии, доминанта – это такой нездоровый патриархат в мире. Ведь в той же психологии доминируют в основном мужчины, – в основном они профессора по психологии. В том числе и поэтому сложилось такое впечатление, что отношения надо начинать строить тогда, когда девушка становится сексуально привлекательной. Однако учиться строить отношения нужно раньше, и что-то надо делать с переходным возрастом, да? Вам, возможно, кажется, что уже пора приступать что-то объяснять, но там вам, как родителю, делать уже нечего, потому что юная девушка уже сама начала строить отношения, в панике считая: «У меня нет времени». Она смотрит, что никто из родителей этим не занимается, никто не пытается помочь ей пройти все этапы. Интуитивно внутри любой девушки есть эта тяга пройти красиво и плавно через все этапы. Этапы ухаживания можно вспоминать всю жизнь. Ей необходимо пройти все пять стадий красиво, и она видит, что всем это безразлично: и учителям, и родителям, и матери – всем им плевать на то, что я должна пройти. «Учись, доча! Сейчас только это одно и необходимо, так как полагаться не на кого. А выучишься – потом подумаешь. Когда у тебя будет образование, тогда и будешь спокойно строить свои отношения. Какой может быть приятель? Если надо – то появится. Но скорее всего, он тебе не нужен». Именно так чаще всего и считают взрослые.

Вопрос. Можно ли спокойно строить отношения в двадцать пять – двадцать восемь лет?

Ответ. Отношения можно успеть построить, но спокойно это делать уже очень трудно. Потому что это, в первую очередь, требует спокойствия, спокойного ума, размеренности. Ощущение спокойствия – это залог того, что каждый опыт правильного прохождения отношений даёт возможность сразу начинать следующие отношения с высокой ступени, с той, на которой остановились. Если я с этим человеком смогла пройти только три этапа, то со следующим человеком удастся пройти уже четыре этапа. Потом получится пройти пять этапов с тремя мужчинами… А после всего развития спокойно выйти замуж. Но если до шестнадцати лет никто даже не заикнулся о том, что родители вообще собираются делать с судьбой своей дочери, как они намереваются помочь найти близкого человека ей, беспомощной, то у девушки начинается паника. Она ж девчонка, что она может сама сделать-то? Эта паника проявляется в двух вещах, в зависимости от природы. Одни начинают активно сами себя выдавать замуж, и тут начинается «мама, не горюй». Мамы обычно и не горюют. А вторые – просто впадают в апатию, и начинают учиться. И они учатся, учатся, учатся… Уже одно образование получила, уже и два, и три…

На протяжении веков было известно, что шишковидная железа (эпифиз) представляет собой орган взаимодействия между высшими измерениями и физической реальностью. Его можно назвать порталом между индивидуальной личностью, мозгом и Божественным Разумом. Метафизики, такие как Декарт и Эдгар Кейси, определяли его как «место обитания души». Точнее сказать, шишковидная железа - это «био-звездные врата», мост между физическим и не физическим, между дуальностью и высшим измерением. Она очень сложно устроена, и она является экраном от трехмерного мозга к Бесконечному Разуму.

Эпифиз является посредником продвинутого знания в проявлении реальности. Он работает с гипофизом, чтобы открыть мост, портал между физическим и не физическим, между разумом и духом. Какому бы знанию вы ни позволили себе верить, оно становится реальностью после того, как шишковидная железа открывает врата к Божественности. Она делает это путем перевода частоты мысли в тепловой био-химический электрический поток сквозь ваше тело, и открытия разуму. Ваш человеческий мозг каждую секунду преобразовывает мысли, которые вы создаете, в тысячи био-химических [элементов]. Как мы объясняли, не каждая мысль обычного мозга проникает в Высший Разум.

Кристаллический фильтр шишковидной железы

Проблема большинства людей, касающаяся постоянства их убеждений, состоит в слепом принятии ментального трехмерного программирования. Вы можете думать позитивные мысли, думать о положительных изменениях, но если глубоко в своем уме вы сомневаетесь, что все это произойдет, то так и будет.

Каждая эмоция, которую вы чувствуете, каждый момент радости и страха, производит химический фермент в вашем теле. Некоторые из них становятся трамплинами, другие препятствиями. Каждый из них поступает в шишковидную железу. Эпифиз - это тонко настроенный кальцитовый кристалл, пьезоэлектрический по своей природе, наподобие кварца. Это частотный экран, разновидность фильтра.

В зависимости от частоты мысли или эмоции, шишковидная железа является стражем на пути того, что поступает в портал творения Божественного Разума. Это, в достаточно конструктивном виде, защитный механизм, который не допускает проявления некоторых негативных мыслей. Он также не позволяет входить любым мыслям с негативным полем. Негативные мысли - это страх, сомнения и тому подобное. Поймите, это работает в обоих направлениях. В соответствии с этим, каждое намерение, в котором вы сильно или слегка сомневаетесь, не может войти в программирование. Вы понимаете?

Сомнение является одним из блоков, которые мешают проявлению ваших желаний. Если вы сомневаетесь, вы не верите. Сомнение создает в мозге биохимическую реакцию. Оно активирует нейронный поток в мозге, который направляется от гипофиза к эпифизу и блокирует открытие «портала» (входа через шишковидную железу). Сомнение появляется из-за того, что вы не верите.

Как мы уже упоминали, жизнеобеспечивающий аспект программирования мозга индивидуальной личности использует "страх" в дуальности как систему предупреждения. Однако, аспект дуальности - это обоюдоострый меч, поскольку такой страх в отрыве от контекста может перейти во многие негативные эмоции, включая депрессию, сомнение, ненависть, ревность и самопрезрение. Это, в своей основе, негативные аспекты страха, а страх создает помехи в аурическом поле и может привести к аурическому «протеканию». Как учат в «Метатронических ключах», человеческая аура должны быть целостной, чтобы расшириться в Меr-Ка-Na. Энергетическое поле, покрытое трещинами и разрывами, не способно оптимально работать в Законе Творения.

Био-химический процесс

Окружающие вас мыслеобразы убеждений сотворены в массовых полях всем человечеством, согласуясь в макро. Индивидуально они проецируются в соответствии с вашим световым коэффициентом. Это проявляется в физической реальности. Это вовлекает физический процесс. Частоты мысли воспринимаются цифровым способом и сразу же био-химически продвигаются непосредственно в мозг.

Ментальные ферменты связаны с шишковидной железой, которая получает их как гео-кодированные передачи. Каждый образ, каждая мысль интерпретируется и сортируется согласно своей энергетической подписи. Они должны пройти через программные параметры убеждений после попадания в шишковидную железу. Ваши экраны мозга определяют их как реальные или нереальные, правдоподобные или не правдопдобные в зависимости от светового коэффициента, запрограммированного в мозге. Био-химические вещества производятся с ингредиентом принятия или ингредиентом отторжения, что, соответственно, позволяет открыть или закрыть врата к Высшему разуму.

Эти био-химические вещества направляются как закодированные нейроны и являются приемно-выводным механизмом этой энергии мысли, содержащим все закодированные данные, необходимые для преобразования (или не преобразования) любой мысли или образа в физическую реальность.

Мысли, совпадающие с убеждениями, направляются для воспроизведения внутреннего образа внутри мозга через каждое нервное волокно физического тела. Это изначальное пламя созревания для формирования новой реальности.

Следующий шаг осуществляется через чистое намерение ума, силу воли, которые направляются посредством усиления эмоций и чувств.

После этого физическое тело высвобождает образ в цифровой кодировке к тонкому телу, целостному аурическому полю в состоянии пластичного застывшего светового кода, проецируемого и усиленного системой чакр.

Аура должна быть неповрежденной и оптимальной в протяженности и цикле 13-20-33. Затем он [образ] проходит через Mer-Ki-Va к полям Меr-Ка-Va и Меr-Ка-Na. Всё приводится в движение с помощью воли. Чистота и интенсивность, которые вы вкладываете в мысль-желание или цель, в значительной степени определяет незамедлительность материализации. Как только вы научились механике сознательного творения, важно затем использовать двигатель искреннего желания с образной визуализацией и эмоцией, чтобы завершить процесс физического проявления.

Закон сознательного творения

Не существует ни физического объекта, ни опыта в вашей жизни, который бы вы ни создали сами. Это включает в себя вашу физическую форму, ваше тело. Мастера, в вашем физическом образе нет ничего, что бы вы ни создали. Фактически, если бы вы были способны увидеть себя в других воплощениях, вы бы удивились тому, как много подобных физических характеристик вы создали в том, что называется последовательными воплощениями.

Если у вас есть Божественная Мудрость, вы можете создать неограниченное количество миров. Если вы обладаете знаниями, тогда вам нечего бояться, потому что тогда нет ни одной вещи, ни одного элемента, ни территории, ни понимания, которые могли бы когда-либо угрожать, запугать или поработить вас. Когда страх предоставляет знания, то он называется просветлением.

У вас есть естественный ритм существования в физической и не физической реальности. Это ваше состояние бодрствования и сна. Сон является одной из ваших самых ценных природных целительных практик и средств, как связь между внутренними и внешними реальностями и вселенными.

Ваше обычное сознание извлекает пользу из путешествия и отдыха в других областях не физической реальности, в которые вы входите во время сна. И так называемое спящее сознание будет также благом при частых переходах в пробужденное состояние в физической материи.

Позвольте обратить ваше внимание, что образы, которые вы видите в обоих [состояниях] являются в своей основе ментальной интерпретацией цифровых частотных полей основных единиц сознания. Частота, которую принимает ваш мозг, это, фактически, цифровой код, кристаллический паттерн символов (похожих на крестики и нолики), который вы интерпретируете и переводите в образы и чувства.

Вам не сложно принять, что вы создаете свои мечты, однако также надо признать, что вы создаете свою физическую реальность, тем не менее вы творите и то, и другое. Вы также определяете, что из этого является реальным, а что нет.

Мы снова говорим... сомнения и страх являются двумя основными блокирующими частотами, препятствующими проявлению ваших желаний. Фактически, все негативные эмоции в первичной основе базируются на страхе. Преодоление страха и замена его ЛЮБОВЬЮ, особенно истинное принятие и любовь к себе, являются ключевой частотой, необходимой для преодоления дуальности. Шишковидная железа - это система вхождения в Божественность, это сложный кристаллический компьютер, фильтрующий частоты. Это забытая информация. Пришло время вспомнить, время знать.

Правило о толковании сомнений в пользу обвиняемого (In dubio pro reo) на законодательном уровне впервые установлено в ч. 3 ст. 49 Конституции РФ. УПК РФ также закрепляет данное правило (ч. 3 ст. 14). Обращает на себя внимание некоторое расхождение между указанными статьями. Если в ч. 3 ст. 49 Конституции РФ речь идет о «неустранимых сомнениях», то в ч. 3 ст. 14 УПК РФ употреблен оборот «все сомнения, которые не могут быть устранены». Думается, что это расхождение носит лишь лингвистический характер, хотя, на мой взгляд, вряд ли может быть оправдано.

Это правило нельзя понимать таким образом, что при возникновении на предварительном расследовании или на судебном разбирательстве любого сомнения, его сейчас же надо истолковывать в пользу обвиняемого. При расследовании многих дел сомнения у следователя, прокурора и судей неизбежны: различные доказательства, различные факты могут вызывать сомнения в своей достоверности. Если такое сомнение возникает, следователь, дознаватель, прокурор и суд обязаны принять все меры к тому, чтобы проверить вызвавшие сомнения обстоятельства и устранить сомнения.

Обычный путь расследования на предварительном и судебном следствии - от сомнений к несомненному, от вероятного - к достоверному, истинному. В основу же обвинения может быть положено только несомненно достоверное.

Безусловно, процесс доказывания должен длиться до тех пор, пока имеются какие-либо возможности для получения дополнительных доказательств и ликвидации возникающих в процессе предварительного или судебного следствия сомнений. Однако правило о толковании сомнений рассчитано не на эти, а на другие случаи, когда возникшие сомнения оказались неустранимыми, несмотря на все принятые меры. Именно такие ситуации имеют место, когда следователь прекращает дело, а суд выносит оправдательный приговор в связи с тем, что обвинение не подтверждено достаточными доказательствами Дрягин М.А. Презумпция невиновности в российском уголовном судопроизводстве: Дисс. ... канд. юрид. наук: 12.00.09. - Иркутск, 2004. - С. 152..

Сущность рассматриваемого правила заключается в следующем: если доказательства по делу спорны и противоречивы, если у суда не складывается убеждения в доказанности виновности обвиняемого, если тот или иной факт допускает различные истолкования, если то или иное доказательство оказывается спорным, сомнительным, следует принимать то решение, которое благоприятствует обвиняемому, говорит в его пользу.

Если тщательная, всесторонняя профессиональная оценка собранных по делу доказательств порождает у следователя или суда неуверенность относительно виновности обвиняемого, а все возможности пополнения необходимой доказательственной информации исчерпаны, их юридическая обязанность и нравственный долг заключаются в том, чтобы обвиняемого полностью реабилитировать. Следователь выполняет эту обязанность путем прекращения уголовного дела по соответствующему основанию, а суд - путем вынесения оправдательного приговора.

Но ограждение лица от опасности вынесения в отношении его обвинительного приговора, основанного на недостоверных доказательствах, - лишь один аспект проблемы толкования сомнений в пользу подсудимого. Задача справедливого наказания виновного и интересы борьбы с преступностью требуют, чтобы виновный не ушел от ответственности (после истолкования всех сомнений в пользу подсудимого) за то преступление, виновность лица в котором несомненна.

Анализируемое правило не позволяет признать человека виновным в совершении преступления на основании недостаточно проверенных данных вероятного знания, анонимных сигналов, слухов, а также сведений, полученных с нарушением установленного порядка доказывания.

Иначе говоря, предложения, мнения, умозаключения, догадки, сколь бы вескими они ни были и кому бы они ни принадлежали, при решении по уголовному делу основного вопроса - о виновности - вообще не принимаются во внимание. Значение этой «информации к размышлению» в качестве доказательства юридически ничтожно. Так, если после ухода одного из двух находившихся в помещении людей другой тут же обнаружил пропажу денег или вещей, отнюдь не лишенный логики и здравого смысла обыденный вывод «больше некому», сам по себе не может служить основанием ни для признания первого виновным в краже, ни для предъявления обвинения, ареста или задержания по подозрению в преступлении. Это - всего лишь основание для версии.

Осуждение того, чья виновность не доказана, на основании одних лишь подозрений, предположений и догадок представляет трагическую ошибку в виде наказания невиновного. Такую ошибку по своим последствиям принято сравнивать с «общественным бедствием, разъедающим гражданское правосознание и подрывающим общественные опоры правопорядка».

Относительно характера сомнений, которые должны толковаться в пользу обвиняемого в теории уголовного процесса высказаны разные суждения.

Одни авторы считают, что таковыми являются «все сомнения», другие - «всякие сомнения», третьи - «разумные сомнения» четвертые - «неразрешимые сомнения», пятые - «непреодоленные сомнения», шестые - «неустранимые сомнения» Цит. По: Корнелюк О.В. Презумпция невиновности: «за» и «против» ы деле борьбы с легализацией доходов, полученных в результате незаконного оборота наркотиков // Актуальные вопросы противодействия незаконному обороту наркотиков. Материалы Всероссийской научно-практической конференции. ДВИПК ФСКН России. Хабаровск, 2013. - С. 96..

Относительно позиции о «разумных» сомнениях: её истоки коренятся в английском уголовном процессе, где «разумное сомнение» (proved beyond reasonable doubts) исключает доказанность вины. Вообще говоря, всякое сомнение, возникающее у дознавателя, следователя, прокурора и судьи, есть разумное сомнение, если иметь в виду, что оно всегда опосредовано интеллектом, разумом. В этом смысле неразумных сомнений нет и быть не может. Однако в понятие «разумного сомнения» вкладывают совсем другой смысл.

Под «разумным» понимается такое сомнение, которое учитывает обычный порядок вещей, противостоит сомнению абстрактному, отвлеченному от реальных условий.

Так как нет общепринятого критерия, то каждый (будь то следователь, дознаватель, прокурор или судья) станет, руководствуясь своими личными соображениями, определять, можно считать возникшее сомнение «разумным» или нет. И если он посчитает, что сомнение «не разумно», то будет основывать на нем обвинение (приговор). В результате в ряде случаев обвинение и приговор будут опираться на сомнительные доказательства, то есть на предположения, что недопустимо для уголовного процесса, основанного на презумпции невиновности.

Думается, более точным словом, определяющим характер сомнений, является слово «неустранимые». Именно им оперирует закон (ч. 3 ст. 49 Конституции РФ).

Неустранимость сомнений означает, что если какой-то факт не удалось достоверно ни подтвердить, ни опровергнуть, он считается существующим в пользу обвиняемого, и не имевшим места, если свидетельствует против него.

Данное правило действует в тех случаях, когда достоверное знание оказывается недостижимым, именно на эти случаи оно и рассчитано.

Неустранимые сомнения в существовании доказываемого обстоятельства - это такие, которые остались, несмотря на использование всех средств и способов доказывания, которое было возможно по данному делу. Именно правило о толковании сомнений в пользу обвиняемого дает ответ на вопрос, как следует поступать, если от сомнений не удалось освободиться и они не позволяют считать обвинение несомненным и доказанным Ульянова Л.Т. Эволюция института оценки доказательств по внутреннему убеждению в уголовном процессе России // Вестник Московского университета. Серия 11: Право. - 2015. - № 1. - С. 41..

Если обвинение сомнительно, не доказано, значит лицо невиновно и должен быть вынесен оправдательный приговор. Если в результате всех добросовестных попыток устранить сомнение оно осталось неустраненным, реальным, явственным, - его следует истолковать в пользу обвиняемого (подсудимого). Другими словами, сомнение толкуется в пользу обвиняемого только в том случае, если оно является неустранимым Бондаренко И.П. Система процессуальных гарантий прав, свобод и законных интересов обвиняемого // Мир юридической науки. - 2014. - № 7-8. - С. 87..

Таким образом, когда говорят о толковании неустранимых сомнений в пользу обвиняемого, то имеют в виду не вообще все сомнения, а только те, которые в сложившейся ситуации невозможно разрешить, выяснить, преодолеть.

Как отмечалось в постановлении Конституционного Суда РФ от 20 апреля 1999 г. № 7-П «По делу о проверке конституционности положений пунктов 1 и 3 ч. 1 ст. 232, ч. 4 ст. 248 и ч. 1 ст. 258 УПК РСФСР» СЗ РФ. - 1999. - № 17. - Ст. 2205. в связи с запросами Иркутского районного суда Иркутской области и Советского районного суда города Нижний Новгород, о неустранимом сомнении в доказанности обвинения следует говорить не только в тех случаях, когда объективно отсутствуют какие бы то ни было новые доказательства виновности или невиновности обвиняемого, но и когда при возможном существовании таких доказательств органы расследования, прокурор и потерпевший не принимают мер к их получению, а суд, в силу невозможности исполнения им обвинительной функции, не может по собственной инициативе восполнять недостатки в доказывании обвинения.

Так, Конституционный Суд РФ в своем постановлении от 19.11.2013 № 24-П «По делу о проверке конституционности положений ч. 1 ст. 10 УК РФ, ч. 2 ст. 24, ч. 2 ст. 27, ч. 4 ст. 133 и ст. 212 УПК РФ в связи с жалобами граждан С.А. Боровкова и Н.И. Морозова» СЗ РФ. - 2013. - № 47. - Ст. 6156. отметил, что каждый обвиняемый в совершении преступления считается невиновным, пока его виновность не будет доказана в предусмотренном федеральным законом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда (ч. 1 ст. 49), обвиняемый не обязан доказывать свою невиновность, а неустранимые сомнения в виновности лица толкуются в пользу обвиняемого (чч. 2, 3 ст. 49), никто не может нести ответственность за деяние, которое в момент его совершения не признавалось правонарушением, а если после совершения правонарушения ответственность за него устранена или смягчена, применяется новый закон (ч. 2 ст. 54).

Смысл рассматриваемого правила заключается в том, что обвинение должно основываться только на несомненных фактах, что все сомнительное, недостоверное должно быть устранено из оснований, на которые опирается обвинение, что вывод о виновности обвиняемого может быть сделан лишь тогда, когда виновность доказана с полной несомненностью.

Именно те сомнения, которые при расследовании и разбирательстве дела оказались неустраненными и неустранимыми, должны быть истолкованы в пользу обвиняемого, так как иначе выводы следствия и суда основывались бы на сомнительных, недостоверных фактах.

Наличие неустранимого сомнения в доказанности факта влечет исключение его из обвинения. Если обвинение не основывается на бесспорных доказательствах, вызывает сомнения, подсудимый не может быть признан виновным, так как вывод о вине носит только предположительный характер.

В процессе расследования и судебного разбирательства сомнения могут относиться как к основному вопросу уголовного дела - о виновности обвиняемого, так и к отдельному доказательству. На это обратил внимание Пленум Верховного Суда РФ. В Постановлении № 1 от 29 апреля 1996 г. «О судебном приговоре» Бюллетень Верховного Суда РФ. - 1996. - № 7. отмечается, что «по смыслу закона в пользу подсудимого толкуются не только неустранимые сомнения в его виновности в целом, но и неустранимые сомнения, касающиеся отдельных эпизодов предъявленного обвинения, формы вины, степени и характера участия в совершении преступления, смягчающих и отягчающих ответственность обстоятельств».

Правило о толковании сомнений может касаться лишь фактической стороны уголовного дела: уголовно-релевантных признаков деяния (способ совершения, мотив, цель, размер ущерба и т. д.); свойств личности обвиняемого; допустимости и достоверности отдельных доказательств, с помощью которых устанавливаются событие преступления и виновность конкретного лица в его совершении.

Сомнение в виновности обвиняемого может возникнуть, если какое- либо фактическое обстоятельство, составляющее основу обвинения, недостаточно подтверждено собранными по уголовному делу доказательствами. Так, вследствие недостаточности доказательственного материала может возникнуть сомнение в том, имело ли место событие преступления, явилось ли преступление результатом действий обвиняемого, действовал ли обвиняемый умышленно или неосторожно и т. д.

Могут оказаться сомнительными (вследствие недоказанности) и те фактические данные, на основе которых устанавливаются обстоятельства, составляющие конечную цель доказывания.

Таким образом, сомнение в виновности обвиняемого может возникнуть, если остался недоказанным какой-либо факт, являющийся необходимым элементом в системе оснований обвинительного тезиса, будь то отдельное доказательство (прямое или косвенное), доказательственный факт, выведенный из ряда обосновывающих его доказательств, либо фактическое обстоятельство, составляющее конечную цель доказывания.

Вполне очевидно, что фактические обстоятельства, составляющие основу обвинения, должны быть доказаны с несомненностью, а фактические данные, вызывающие сомнение, исключаются из совокупности доказательств.

Поэтому говорить о необходимости толкования сомнений в пользу обвиняемого можно только в тот момент, когда исчерпаны все возможности по доказыванию.

Если совокупность имеющихся в деле доказательств дает основание хотя бы с какой-то сотой или тысячной долей вероятности предположить, что обвиняемый не совершал преступления, то возникшее в этой связи сомнение должно быть истолковано в пользу обвиняемого, хотя бы данное сомнение на первый взгляд представлялось не вполне разумным. Разумеется, сомнение не должно придумываться искусственно.

Имеются некоторые особенности в толковании сомнений относительно обвинительных и оправдательных доказательств. Они, думается, состоят в следующем.

Применительно к обвинительным доказательствам такое сомнение может относиться к отдельному факту в цепочке доказательств, в целом подтверждающем вину обвиняемого. Толкование сомнения в пользу обвиняемого означает отбрасывание сомнительного доказательства из общей цепочки. «Сомнительное доказательство» есть недоказанное утверждение. Такие утверждения всегда исключаются (отбрасываются) из процесса доказывания.

Если сомнительным остается обстоятельство, уличающее обвиняемого, значит оно не доказано с полной несомненностью и, следовательно, на нем нельзя основываться, нельзя его принимать в расчет при решении вопроса о виновности и степени ответственности, его следует отбросить, устранить.

Логическая основа применения правила о толковании сомнений в пользу обвиняемого в отношении оправдательных доказательств меняется. Сомнение в обвинительных доказательствах ведет к их устранению из обоснования обвинения. Сомнение в оправдывающих обвиняемого доказательствах, если оно не может быть устранено, указывает на возможность существования таких обстоятельств, которые оправдывают обвиняемого полностью или по какому-то из моментов обвинения. Значит, обвинение в той части, в которой ему противостоит сомнительное оправдывающее обстоятельство, не может быть признано доказанным с несомненностью. Ни у следователя, ни у суда в такой ситуации не может быть полной уверенности в том, что оправдывающего обвиняемого обстоятельства не существует. В силу правила о толковании сомнений в пользу обвиняемого орган судопроизводства должен учесть оправдывающее обвиняемого доказательство в своих выводах, несмотря на наличие неустранимых сомнений в нем, а противостоящий этому доказательству обвинительный тезис отвергнуть Дрягин М.А. Презумпция невиновности в российском уголовном судопроизводстве: Дисс. ... канд. юрид. наук: 12.00.09. - Иркутск, 2004. - С. 153-154..

Обвинение до тех пор нельзя считать доказанным, пока лица, на которых возложена обязанность доказывания, - дознаватель, следователь, прокурор - не опровергнут факт, оправдывающие обвиняемого. Так, алиби, заявленное обвиняемым, сохраняет свое доказательственное значение до тех пор, пока оно не окажется безусловно опровергнутым другими собранными по делу доказательствами.

Если, например, факт совершения изнасилования не обвиняемым, а другим указанным потерпевшей лицом, или любой другой факт, оправдывающий обвиняемого, несмотря на все принятые меры по собиранию, проверке и оценке доказательств, оказался не до конца опровергнутым, сомнительным, не вполне выясненным, то это означает, что и обвинение не подтверждено достаточными доказательствами, что оно сомнительно и поэтому обвиняемый в силу презумпции невиновности должен быть по суду оправдан. Следовательно, сомнение в факте, оправдывающем обвиняемого и одновременно опровергающем обвинение, при отсутствии возможности преодолеть его на основе имеющихся и дополнительно собранных доказательств толкуется в пользу обвиняемого.

Правило о толковании сомнений в пользу обвиняемого тесно связано с проблемой вероятности и достоверности в уголовном процессе.

Фактическое обстоятельство, вызывающее сомнение у следователя и суда, всегда вероятно, предположительно, поэтому оно само по себе не может служить достаточным основанием для вывода о виновности или иных элементах предмета доказывания по уголовному делу.

Так, при пользовании косвенными доказательствами каждое из этих доказательств, взятое в отдельности, дает основание лишь для предположения о наличии подлежащего доказыванию обстоятельства. По мере накопления согласующихся между собой косвенных доказательств вероятность существования доказываемого обстоятельства возрастает и, наконец, в процессе доказывания наступает такой момент, когда совокупность косвенных доказательств оказывается достаточной для достоверного вывода о наличии искомого обстоятельства.

Гносеологическая сторона перехода («скачка») от вероятности к достоверности при накоплении косвенных доказательств еще недостаточно изучена. Во всяком случае ни логически, ни математически этот переход в полной мере не объяснен. Что же касается психологической стороны данного перехода, то она выражается в том, что на каком-то этапе процесса доказывания сомнения в доказанности тех или иных обстоятельств, испытываемые всяким добросовестным следователем и судьей, уступают место твердой убежденности в доказанности этих обстоятельств.

Психологически переход от сомнений и колебаний к твердому убеждению не есть какой-то мистический процесс, оторванный от объективных оснований и потому не поддающийся постороннему контролю. Объективно этому процессу соответствует процесс накопления доказательственного материала до тех пор, пока его не окажется достаточно для достоверного вывода о доказываемом обстоятельстве.

Тонкий проницательный ум следователя и судьи, вобравший в себя многогранные знания, правильность которых подтверждена общественной практикой, является пока лучшим инструментом для учета всего своеобразия данной конкретной ситуации и решения вопроса о достаточности собранных по уголовному делу доказательств для достоверного вывода о виновности Дрягин М.А. Презумпция невиновности в российском уголовном судопроизводстве: Дисс. ... канд. юрид. наук: 12.00.09. - Иркутск, 2004. - С. 164..

В дальнейшем же не исключено, что по мере развитая математики, кибернетики, математической логики и других наук станет возможным моделирование сложного процесса следственно-судейского мышления, что даст возможность на строго научной основе определять в каждом конкретном случае, дают ли собранные по делу доказательства основание для достоверного вывода об искомом факте или этот факт устанавливается лишь с определенной степенью вероятности. Тогда и правило о толковании сомнений изживет себя, так как оно уступит место математическому подсчету вероятностей, выведению достоверного результата из ряда величин, каждая из которых сама по себе есть лишь вероятность.

Позиция процессуалистов, призывающих учитывать при оценке доказательства только «разумное сомнение», ориентирует на допустимость таких выводов суда, которые основываются на вероятном, а не на достоверном знании.

Разграничение возможного в процессе доказывания сомнения на «разумное» и «абстрактно-теоретическое» размывает переход от вероятного к достоверному в процессе познания по уголовному делу и в конечном счете приводит отнюдь не к абстрактному, а к практическому признанию возможным осуждения на основе вероятности. При этом упускается из виду, что процесс накопления доказательств и оценка их совокупности на определенном этапе доказывания реально обеспечивают перерастание вероятного знания в достоверное. Деление сомнений на те, которые должны учитываться как разумные, и те, которые можно и нужно просто отбросить в ходе доказывания, не способствует активизации деятельности по доказыванию, противоречит презумпции невиновности, может позволить следователю и суду «досрочно» сложить с себя обязанность доказывания, ссылаясь на то, что нет оснований для «разумного» сомнения.

Точка зрения о разумном сомнении не может быть принята не потому, что. вероятность, приближающаяся к достоверности, лишена какого бы то ни было практического значения (развитие технических наук свидетельствует как раз об обратном), а потому, что пока не существует точных и надежных критериев определения степени вероятности при доказывании по уголовным делам и ее превращения в достоверность.

Применение правила о толковании сомнений в пользу обвиняемого, как мы видим, неразрывно связано с принципом оценки доказательств по внутреннему убеждению (ч. 1 ст. 17 УПК РФ). Оценка доказательств по внутреннему убеждению следователя, прокурора и суда служит, таким образом, средством обнаружения сомнительных, то есть недостаточно установленных обстоятельств дела, а равно способом преодоления возникших сомнений либо условием признания того, что сомнение является непреодолимым. В этом последнем случае сомнение толкуется в пользу обвиняемого.

На применение этого правила не может влиять ни личность обвиняемого, ни его общественное и служебное положение, ни его поведение на следствии и в суде (например, так называемые «улики поведения», отказ давать показания, дача ложных показаний, заявление неосновательных отводов и ходатайств и т. д.).

Презумпция невиновности при правильном ее понимании и применении исключает предвзятость, односторонний обвинительный подход при расследовании и разрешении уголовных дел, она не допускает скороспелых, произвольных решений о привлечении граждан в качестве обвиняемых по простому подозрению, впечатлению, предвзятому мнению. Она требует бережного отношения к живому человеку, ограждает его от привлечения по случайному стечению обстоятельств, ложному оговору, непроверенному подозрению.

Конечно, без презумпции невиновности, с нарушением презумпции невиновности работникам дознания, следствия, прокурорского надзора, а иногда и судьям может казаться работать легче, проще, быстрее, но это либо «обман зрения», либо то, что именуется профессиональной деформацией: потеря живого чувства действительности в ее многообразных проявлениях, привычка к штампу, трафарету, безразличное отношение к судьбе человека, зависящей от исхода уголовного дела и т. д. - вообще когда уголовные дела и привлекаемые к ответственности лица кажутся похожими друг на друга, не замечаются их индивидуальные, неповторимые свойства.

Невозможно не признать, что обвинительный уклон настолько укоренился в сознании многих российских судей, что принятие нового уголовно-процессуального законодательства вряд ли окажется способным полностью искоренить эту негативную психологическую установку. Прочность обвинительного уклона во многом объясняется тем, что он формировался десятилетиями, имеет глубокие корни в общественном сознании, происхождение его тесно связано с историей нашего государства, он является результатом воспитательного воздействия тоталитарного режима.

Таким образом, неустранимость сомнений означает, что если какой-либо факт не удалось ни достоверно подтвердить, ни опровергнуть, он считается существующим в пользу обвиняемого, и не имевшим места, если свидетельствует против него.

Неустранимость сомнений имеет место только тогда, когда в сложившейся ситуации их невозможно выяснить, разрешить, преодолеть.

Чтобы избежать двойственности в толковании нового для российского уголовного судопроизводства основания прекращения уголовного преследования и оправдательного приговора - «непричастность подозреваемого, обвиняемого, подсудимого к совершенному преступлению, необходимо дополнить ст. 49 Конституции частью 4, а ст. 14 УПК РФ частью 5 следующего содержания: «Недоказанная виновность равнозначна доказанной невиновности.

Декарт - методическое сомнение и доверие разуму

Жизнь. Француз Рене Декарт (Rene Descartes, 1596-1650) изучал схоластическую философию в иезуитской коллегии Ла-Флеш. Он рано начал сомневаться в ценности книжной учености, так как, по его мнению, у многих наук отсутствует надежное основание. Оставив книги, он начал путешествовать. Хотя Декарт был католиком, но одно время он участвовал на стороне протестантов в Тридцатилетней войне. В круг его интересов входила верховая езда, музыка, фехтование и танцы. В возрасте 23 лет во время пребывания на зимних квартирах в Германии он сформулировал основные идеи своего метода. Десять лет спустя он перебрался в Голландию, чтобы в мире и покое заниматься исследованиями. В 1649 г. отправился в Стокгольм к королеве Кристине. Шведская зима оказалась для него слишком суровой, он заболел и умер в феврале 1650 г.

Труды. Его основные произведения включают Рассуждение о методе (Discours de la methode, 1637) и Метафизические размышления (Meditations metaphysiques, 1647). Среди других упомянем Начала философии (Principesde la philosophie) и Правила для руководства ума (Regies pour la direction de I"esprit). Рассуждение о методе было одним из первых философских произведений на французском языке. Декарт писал как на латыни, так и на французском.

Декарт одновременно является представителем и новой, и старой эпох. С одной стороны, он стремится основать философию на новом надежном фундаменте. С другой, он сильно привязан к схоластической традиции, что, в частности, доказывает его аргументация в пользу существования Бога.

Согласно Декарту, разногласия в философии существуют по любому вопросу. Единственным действительно надежным методом является математическая дедукция. Поэтому Декарт в качестве научного идеала рассматривает дедуктивную систему [см. Гл. 7]. Этот идеал стал определяющим фактором декартовой философии.

Если философия должна быть дедуктивной системой типа Евклидовой геометрии, то тогда необходимо найти полностью определенные и истинные предпосылки (аксиомы). Если предпосылки являются не очевидными и сомнительными, то выводы (теоремы) дедуктивной системы имеют мало ценности.
310

Этот научный идеал, заимствованный Декартом из математики и выражающий некоторые особенности научного метода, подводит его к вопросу о том, как можно найти абсолютно очевидные и определенные предпосылки для дедуктивной философской системы. Ответить на этот вопрос позволяет методическое сомнение. Оно является средством исключения всех положений, в которых мы можем логически сомневаться, и средством поиска положений, которые логически несомненны. Именно такие бесспорные положения мы можем использовать в качестве предпосылок нашей дедуктивной системы.

Методическое сомнение, таким образом, нацелено на нахождение не того, в чем обоснованно или необоснованно можно сомневаться, а того, в чем логически возможно сомневаться. Методическое сомнение является способом (методом) исключения всех утверждений, которые не могут быть предпосылками дедуктивной философской системы.

Для Декарта само сомнение связано с определенными предпосылками. Именно сам индивид, отдельный мыслящий субъект, а не, например, группа исследователей, задает вопросы, то есть сомневается. Поэтому не удивительно, что положение, в определенности которого Декарт не сомневается, заключается в уверенности индивида в том, что он является мыслящим созданием. Этот вывод, в котором нельзя сомневаться, встроен в используемый Декартом способ постановки вопросов.

Для большей части как рационалистической, так и эмпирицистской философии Нового времени мыслящий индивид является исходным эпистемологическим пунктом [см. Гл. 7]. Лишь в дальнейшем, как это имеет место для Гегеля, ориентированного на историю, или для Пирса, в центре внимания которого сообщество исследователей и прогресс научного познания, на первое место выдвигается идея интерсубъективности познания. В то же самое время все большее значение (от Гегеля и Маркса через Пирса к Витгенштейну) приобретает представление о том, что познание может быть связано с действиями, с тем, что мы делаем.

В Новейшее время, начиная с Ницше и кончая так называемыми постмодернистами, возникает критика веры в разум и прогресс безотносительно к тому, связывается ли эта вера с автономными субъектами или же с открытым сообществом исследователей [см. Гл. 30].

С помощью методического сомнения Декарт подвергает испытанию различные виды знания.

1) Вначале он рассматривает философскую традицию. Можно ли в принципе сомневаться в том, что говорят философы? Да, отвечает Декарт. Это возможно потому, что философы действительно были и остаются несогласными по многим вопросам.

2) Как обстоят дела с нашими чувственными восприятиями? Возможно ли логически сомневаться в них? Да, говорит Декарт и приводит следующий аргумент. Фактом является то, что иногда мы подвержены иллюзиям и галлюцинациям. Например, башня может казаться круглой, хотя впоследствии обнаруживается, что она квадратная. Следовательно, мы обладаем двумя противоречащими друг другу чувственными впечатлениями об одной и той же вещи. На практике мы доверяем одним ощущениям больше, чем другим. Мы убеждаемся в том, что, например, башня на самом деле оказывается квадратной, потому что она выглядит квадратной, когда мы подойдем к ней ближе, хотя и выглядит круглой издалека. Более того, практически мы можем попросить других людей проверить, правильно ли мы думаем, что мы видим. Следовательно, на практике мы не имеем, как правило, проблем с определением того, является ли в действительности башня круглой или квадратной.

Но этот пример показывает, что наши чувства могут ошибаться и что мы не обладаем иными средствами проверки нашего чувственного впечатления, кроме как с помощью другого чувственного впечатления. Однако если может ошибаться одно чувственное впечатление, то тогда в принципе может ошибаться и другое впечатление, которое мы используем для проверки первого. И если мы пожелаем проверить это другое, "контрольное", впечатление, то мы должны снова использовать третье чувственное впечатление, которое также может быть в принципе ошибочным. Это может повторяться до бесконечности. Следовательно, логически возможно сомневаться во всех чувственных впечатлениях.

Итак, наши чувства не могут обеспечить нас абсолютно очевидными предпосылками для дедуктивной философской системы.

3) В качестве особого аргумента Декарт указывает, что он не имеет критерия для определения того, находится ли он в полном сознании или в состоянии сна. Эти состояния определенно являются чувственными восприятиями. По этой причине он может в принципе сомневаться в том, в каком состоянии он находится.

абсолютно очевидный критерий и приходит к выводу, что не может найти его. Критерием для определения некоторого чувственного впечатления в качестве правильного является другое чувственное впечатление. Но если может быть неверным одно чувственное впечатление, то и критерий, то есть другое чувственное впечатление, также может быть неверным. Казалось бы, критерий для определения того, находимся ли мы в полном сознании, состоит в том, что мы думаем, что мы в полном сознании, но мы также можем видеть сон, что мы думаем, что мы в полном сознании.

Можно добавить, что во времена Декарта сомнение в критериях очевидности знания было хорошо известным . Помимо прочего, конфликт между католиками и протестантами был связан с вопросом о критерии христианской истины. Протестанты не считали критерием церковную традицию. Другими словами, они не думали, что можно решить вопрос об истинности христианской доктрины путем обращения к традиции. В общем и целом, протестанты не сомневались в истинности того, что говорили католики, если принять традицию в качестве критерия (или как последнюю инстанцию). Протестанты сомневались в самом критерии! Откуда нам известно, что традиция является верным критерием христианской истины? Протестанты предложили другой критерий: Одна Библия, Sola Scriptura, в то время как католики располагали двумя критериями - Библией и традицией. Но христиане не обнаруживают согласия в отношении того, что на самом деле говорит Библия. Поэтому протестантское понимание Библии часто формулируют следующим образом: Библия - это то, как Библейское учение (Послание) представляется моей совести. Критерием становится совесть отдельного индивида. Католики в ответ возражали, что это еще более произвольный критерий, чем традиция. Откуда нам известно, что совесть каждого индивида является верным критерием христианской истины? Как мы знаем, Лютер и Кальвин (Calvin, 1509-1564) выдвинули разные учения. Если критерием должна быть совесть отдельного индивида, то не расщепится ли христианское учение на бесконечное множество личных мнений и не распадется ли церковь на множество малых сект?

Этот конфликт протестантизма и католицизма связан с одной из основных философских проблем: вопросом об обоснованности критериев истины . Каким образом возможно обосновать основные принципы?

В результате этого спора многие французские католики времен Декарта стали скептиками. Достаточно упомянуть Мишеля Монтеня (Montaigne, 1533- 1592) с его вопросом: что я знаю? (que sais-je?) Они считали невозможным обоснование первых принципов, то есть критериев, используемых для обоснования других утверждений. Иначе говоря, они думали, что невозможно разрешить спор католиков и протестантов о критериях христианской истины. Но из этого следует, что невозможно опровергнуть веру, которой уже обладает индивид. Поэтому многие французские скептики оставались католиками.

1 См. R.Popkin. The History of Scepticism from Erasmus to Descartes. - Assen, 1960.
2 См. A.Nxss. Which World is the Real One?, а также позицию Аристотеля в отношении обоснования первых принципов в Метафизике 1005Ь5- 1006а28.

4) Наконец Декарт рассматривает логику, где он снова применяет методическое сомнение к используемому в ней критерию. У нас нет других способов проверки рассуждения, как прибегнуть к другим рассуждениям. И если может быть ошибочным первое рассуждение, то тогда могут быть ошибочными и другие рассуждения. Таким образом, мы, в принципе, можем сомневаться в логических аргументах.

Ясно, что сомнение в логическом выводе отличается от сомнения в чувственных впечатлениях, так как именно посредством логического вывода Декарт приходит к пониманию, что логические выводы, в принципе, подвержены ошибкам.

Здесь нет необходимости в более детальном анализе аргументации Декарта. Достаточно отметить, что Декарт пытается найти не то, в чем обоснованно сомневаться, а то, в чем, в принципе, логически возможно сомневаться. Мы видели, что, применяя методическое сомнение, Декарт опровергает претензии философии, чувственного восприятия и логики на обоснованное знание. Ни один из этих видов знания не является абсолютно определенным для использования в качестве предпосылки в дедуктивной философской системе, которую он хочет создать. Можно добавить, что Декарт предлагает следующий умственный эксперимент для того, чтобы усилить сомнение (в отношении всего, что мы думаем, что знаем). Представим, что существует могущественный злонамеренный демон (ип malin genie), который обманывает нас так, что мы ошибаемся, не осознавая этого. Другими словами, существует "злой дух", который незаметно внушает нам ошибочные мнения. В таком случае мы не были бы способны обладать уверенностью в том, что мы думаем, что знаем. Ставится вопрос: как мы можем знать, что дело не обстоит именно таким образом? Откуда мы можем знать, что нас не обманывает этот демон?

Существует ли что-нибудь, в чем мы не можем сомневаться? Да, отвечает Декарт. В принципе мы не можем сомневаться в том, что обладаем сознанием, и в том, что существуем. Даже если мы сомневаемся во всем, то не можем сомневаться в том, что мы сомневаемся, то есть в том, что обладаем сознанием и существуем. Мы, следовательно, имеем "кандидата", который выдержал испытание. В декартовой формулировке этот кандидат имеет форму утверждения: "Я мыслю, следовательно, я существую" (cogito ergo sum).

Человек, формулирующий утверждение cogito ergo sum, выражает знание, в котором он не может сомневаться. Оно является рефлексивным знанием и не может быть опровергнуто. Тот, кто сомневается, не может в качестве сомневающегося сомневаться (или отрицать), что он сомневается и, следовательно, что он существует. Это не логический вывод (от предпосылок к заключению), а понимание, которое сомневающийся не в состоянии опровергнуть . Даже если нас вводит в заблуждение "злой дух", мы не можем сомневаться в нашем сомнении.

1 Знание, выражаемое cogito ergo sum, не должно рассматриваться как вывод из данных предпосылок. Оно не является таким выводом, в котором "ergo" указывает на логическое следование "sum" (как заключения) из "cogito" (как предпосылки). Оно является пониманием, которое не может быть опровергнуто, знанием, которое влечет за собой, что Я (в качестве сомневающегося) одновременно думаю ("cogito") и существую ("sum").

Конечно, этого утверждения мало для построения целой дедуктивной системы. Дополнительные утверждения Декарта связаны с его доказательством существования Бога. Из представления о совершенном он делает заключение о существовании совершенного существа, Бога.

Декарт исходит из того, что он имеет представление о Совершенном Существе, Боге, хотя сознает, что сам он не является совершенным. В противном случае он не был бы переполнен сомнением и неопределенностью. (Совершенному существу не были бы известны сомнение и неопределенность, которые присущи Декарту). Далее он предполагает, что следствие не может содержать больше, чем содержится в причине. (Когда нечто причиняет другое, то в этом другом не может содержаться больше того, что есть в причине. В противном случае определенная часть того, что является следствием, возникла бы из ничего. Но ничто не может быть причиной чего бы то ни было). Он интерпретирует это так, что представление о Совершенном Существе не может быть порождено чем-то несовершенным (так как он рассматривает представление о совершенстве как совершенное представление). В силу того, что он сам является несовершенным, он не может быть причиной этого представления. Этой причиной может быть только Совершенное Существо. Поскольку Декарт действительно обладает представлением о Совершенном Существе, то это представление должно быть, следовательно, причинено Совершенным Существом, то есть Богом. Следовательно, Бог существует.

Совершенный Бог не обманывает людей. Это дает нам уверенность в методе: Все, что представляется нам столь же самоочевидным, как утверждение cogito ergo sum, должно быть знанием столь же достоверным. В этом мы видим источник декартовой рационалистической эпистемологии: критерием общезначимого познания является не эмпирическое обоснование (как в эмпирицизме), а идеи, которые предстают ясными и отчетливыми перед нашим разумом.

Декарт утверждает, что для него столь же самоочевидным, как собственное существование и наличие сознания, является существование мыслящего бытия (души) и протяженного бытия (материи). Декарт вводит учение о вещи мыслящей (res cogitans, душе) и вещи протяженной (res extensa, материи) как единственно существующих (помимо Бога) двух фундаментально различных феноменах. Душа является только мыслящей, но не протяженной. Материя является только протяженной, но не мыслящей. Материя понимается с помощью одной лишь механики (механико-материалистическая картина мира), в то время как душа свободна и рациональна. Мы уже указывали на логические проблемы, возникающие в связи с этим дуализмом [Гл. 7].

Если существует Бог, который не обманывает нас, то представление о "злом демоне" утрачивает свое значение. Но если существует такой, не вводящий нас в заблуждение, Бог, то почему мы так часто ошибаемся? Согласно Декарту, мы делаем ошибки в силу того, что не относимся систематически и критически к содержанию наших мыслей и восприятий. Поэтому мы должны последовательно придерживаться того, что является ясным и отчетливым так же, как и утверждение cogito ergo sum. Более того, мы должны использовать наш разум для различения подлинного знания и того, что им не является. Применяя этот критерий к "кандидатам" на знание, испытываемым с помощью методического сомнения, мы, согласно Декарту, приходим к выводу, что можем обладать некоторым доверием к нашим рассуждениям и чувственным впечатлениям при условии, что критически и методически относимся к ним как к источникам знания. Имея это в виду, Декарт возвращается к тем видам знания, которые он ранее отверг как ошибочные в принципе, и говорит, что на практике они могут быть полезными. (По Декарту, эта "реабилитация" не относится к предшествующей философии).

Можно следующим образом представить ход мыслей Декарта.

Первым звеном в аргументации Декарта оказывается постановка вопроса о том, является ли логически возможным сомнение в философских положениях, чувственном восприятии, сновидениях и логических рассуждениях (методическое сомнение). Он приходит к рефлексивному знанию о том, что по крайней мере невозможно сомневаться в собственном сомнении (cogito ergo sum). Все утверждения, являющиеся столь же убедительно определенными, должны приниматься в качестве истинных. В этом Декарт усматривает критерий истины. Далее, используя представление о Совершенстве, которое он, будучи несовершенным, не в состоянии породить сам, Декарт проводит так называемое доказательство существования Бога. Источником представления о совершенстве должен быть Бог. Бог существует и как Совершенный, следовательно, не может вводить нас в заблуждение. Поэтому то, что с помощью критического рассмотрения мы осознаем в качестве ясного и отчетливого, должно быть тем, в отношении чего мы можем быть уверенными. Итак, Декарт "реабилитирует" наши теоретические рассуждения (в которых он ранее сомневался) и полагает, что мы после соответствующей проверки с помощью разума должны быть способны доверять показаниям наших чувств. Таким образом Декарт вначале движется к надежному фундаменту (cogito, Бог), а затем основывает на нем новое и критическое доверие нашему теоретическому и чувственному знанию.

Декартов критерий истины является рационалистическим. В качестве истинного может быть принято то, что разум (ratio) в результате проведения систематического и последовательного рассуждения рассматривает в качестве ясного и отчетливого. (Чувственные восприятия должны контролироваться разумом. Они вызывают к себе меньше доверия, чем разум) .

Мышление Декарта направлено прежде всего на поиски приемлемых предпосылок. Он никогда не разрабатывал строгую дедуктивную систему. В этом плане почти полную противоположность Декарту представляет его последователь Спиноза, который главный акцент ставил именно на дедуктивной системе.

Принято считать, что Декарт не развил никакой политической теории. Но в Рассуждении о методе (вторая часть), касаясь проблем архитектуры, он говорит, что город должен быть спланирован одним лицом, по единому замыслу. Это даст лучшие результаты, чем в случае строительства домов в соответствии со вкусами отдельных строителей и без координирующей воли. Выражаемая здесь точка зрения, по-видимому, находится в явной оппозиции мнению Эдмунда Берка о наличии глубокой мудрости в традиции, опирающейся на жизненный опыт многих поколений. Берк проклинает тех, кто росчерком пера уничтожает все старое и устанавливает новое соответственно своему разумению. Реализация декартового понимания архитектуры и планировки городов требует наличия компетентного лица, обладающего властью для получения земли, материалов, оборудования и рабочих. Тем самым это понимание предполагает определенный вид просвещенного абсолютизма - концентрацию власти в руках одного лица наряду с бесправием и покорностью народа. Возможно, мы придали одностороннее значение тому, что Декарт сказал об архитектуре и государственном управлении. Он в то же время говорит, что сказанное им не означает поддержки тех, кто, не будучи призван ни по рождению, ни по уму к управлению общественными делами, неутомимо тщится измыслить какие-нибудь новые преобразования. По-видимому, эта оговорка скорее предназначалась для успокоения современных ему властей, чем опровергала то, что Декарт сказал ранее об архитектуре и политике.

Для нас важно понять эпистемологическую позицию рационалистов (Декарта, Лейбница и Спинозы и др.). Грубо говоря, она заключается в том, что мы обладаем двумя видами знания. В дополнение к опыту отдельных явлений внешнего и внутреннего мира мы можем получать рациональное знание о сущности вещей в виде общезначимых истин.

Спор рационализма и эмпирицизма в основном ведется вокруг второго вида знания. Рационалисты утверждают, что с помощью рациональной интуиции мы получаем знание всеобщих истин (например, познаем Бога, человеческую природу и мораль).

1 См. эмпирицистскую концепцию опыта, например, у Юма, который понимает опыт как восприятие, которое снова интерпретируется с помощью простых чувственных впечатлений (импрессий). Для эмпирицистов это является основой знания. См. также гегелевскую концепцию опыта как жизненного опыта.
2 Ratio = разум, отсюда рационализм.

Эмпирицисты отрицают рациональную интуицию, которая дает нам такое знание. Согласно их эпистемологии, мы получаем знание с помощью опыта, который они в конечном счете сводят к чувственному опыту. Исключение составляет знание, получаемое с помощью анализа понятий и дедукции, как это имеет место в логике и математике. Однако эти два вида знания, согласно эмпи-рицистам, не говорят нам ничего о существенных чертах бытия.

Можно сказать, что рационалисты думают, что мы в состоянии познать реальность (нечто реальное) с помощью только одних понятий, тогда как эмпирицисты выводят все знание о реальности из опыта . Согласно рационалистам, проясняя различные понятия типа свободы, взаимодействия, добродетели, добра и Бога, мы приобретаем знание о чем-то реальном.

1 Empiri = опыт, отсюда эмпирицизм.
2 Сократ был рационалистом в этом смысле. См. Гл. 2.

Ситуация осложняется тем, что эмпирицисты и рационалисты по-разному понимают упомянутые формы познания. Мы только укажем на некоторые моменты предлагаемых ими интерпретаций. Опыт может быть интерпретирован в качестве пассивного процесса восприятия, в котором субъект снабжается простыми впечатлениями внешних вещей. Затем субъект комбинирует эти впечатления согласно их появлению вместе или по отдельности, согласно их сходству и различию и т.д., что приводит к возникновению знания об этих воспринимаемых вещах (эмпирицисты). Опыт также может пониматься как всегда структурированный либо присущими человеку способностями (Кант), либо человеческими интересами и действиями (феноменология).

Логические и математические знания также понимаются по-разному. Для концептуального реалиста Платона математическое познание соответствует (в высшей степени) существующему порядку - математическим идеям. Но математика также может пониматься как придуманная человеком игра, в которой отношения между понятиями устанавливаются на основе придуманных правил и абстрактных предпосылок. При этом не предусматривается, что математика отображает нечто, что объективно существует (номиналистическая интерпретация).

Мы перечислили только несколько возможных способов понимания опыта и математического знания. Этого достаточно, чтобы показать, что эмпирицисты и рационалисты имеют различные точки зрения не только по поводу рациональной интуиции. Сущест-

венно то, что согласившись стой или иной точкой зрения, мы придем к разным выводам. Например, рациональная интуиция позволяет познание нормативных вопросов. Когда рационалист говорит о "врожденных идеях", например в области религии или морали, то он исходит именно из такого вида интуиции. Но чисто эмпирическая точка зрения отрицает, что существует знание по нормативным вопросам.

Другими словами, и рационалисты и эмпирицисты согласны, что мы можем обладать знанием нормативного в том смысле, что мы можем знать, что те или иные люди считают правильными те или иные нормы. Но они расходятся относительно нашей возможности знать, что те или иные нормы являются правильными.

Не каждый ученый, занимающийся эмпирическими исследованиями, является эмпирицистом. Эмпирицистом является тот, кто придерживается эмпирицизма как философской (эпистемологической) позиции. Ученый, который использует эмпирические методы, может быть как эмпирицистом, так и рационалистом (в указанном значении этих терминов) .

Итак, мы видели, как с зарождением естествознания возникла проблема источника знания и были предложены ее рационалистическое и эмпирицистское решения, которые ведут к разным следствиям. Остановимся теперь на аргументах за и против этих решений.

Эмпирицизм можно рассматривать как реакцию на рационализм. Кратко, эмпирицистские аргументы заключаются в том, что рациональная интуиция не ведет к одним и тем же результатам, когда она используется разными рационалистами (Декартом, Спинозой, Лейбницем и др.). Иными словами, эмпирицисты констатируют, что рационалисты расходятся во мнениях отно-

сительно того, что является интуитивно рациональным. В таком случае, к чему необходимо апеллировать? К новой рациональной интуиции? Но тогда мы придем к тому, с чего начали, так как рационалисты спорят как раз по поводу того, что является интуитивно рациональным. Следовательно, говорят критики рационализма, с помощью рациональной интуиции невозможно получить истинное знание.

1 Здесь мы определили эмпирицизм и рационализм как главные эпистемологические позиции в проблематике естественных прав. Мы не определяли эмпирицизм как философскую позицию, которая обосновывает гипотетико-дедуктивное исследование, а рационализм - как эпистемологическую позицию, которая противопоставляет дедуктивный метод гипотетико-дедуктивному методу. Вопрос заключается в том, на что делается ударение. Выделяя проблематику естественных прав, мы используем термин "радикальный эмпирицизм", а выделяя положительное эпистемологическое отношение к гипотетико-дедуктивному методу (как у Локка и Поппера), мы будем использовать термин "эмпирицистская установка" [см. Гл. 12, а также Гл. 29].
2 Термин "эмпирицистский" будет использоваться как связанный с эмпирицизмом как философской позицией, а термин "эмпирический" - как связанный с опытным исследованием (В.К.).

Это очень сильный аргумент. Но рационалисты могут ответить следующим образом: эмпирицистский тезис не является аналитической истиной типа "холостяк - это неженатый мужчина", которая (при номиналистической интерпретации) не утверждает что-либо о существующем. Но является ли тогда истиной опыта сам эмпирицистский тезис о происхождении всего знания из опыта? На каком виде опыта может быть основан этот тезис? Кажется очевидным, что сам эмпирицистский тезис не относится и к числу истин опыта. Он является утверждением о всех истинах опыта и о различии между осмысленными и неосмысленными (в эмпи-рицистском понимании) предложениями. Поэтому сам эмпирицистский тезис не может принадлежать к любому из двух видов знания, которые признает эмпирицизм. Это означает, что эмпирицистский тезис неявно провозглашает себя невозможным. Иначе говоря, он может быть только тогда истинным знанием, когда существует рациональная интуиция, которая говорит, что эмпирицизм прав. Но такую интуицию как раз и опровергает эмпирицизм .

1 См. A.Nxss. Reflections about Total Views. Philosophy and Phenomenological Research, 1964, 25: 16-29.
2 Новейший эмпирицизм (логический эмпирицизм периода между первой и второй мировыми войнами) опровергает проблему самореференции. Некоторые полагают, что эту проблему возможно устранить (см. теорию типов Рассела). Вопрос в том, будет ли надежной точка зрения, утверждающая, что язык не является самореференциальным.

Если эмпирицисты обвиняют рационалистов в догматизме и приверженности сомнительному основанию ("рационалисты расходятся в понимании того, что является интуитивно рациональным"), то рационалисты отвечают, что эмпирицисты разрушают основание, на котором они стоят ("эмпирицистский тезис делает эмпирицизм невозможным").

Существуют и другие разногласия между рационализмом и эм-пирицизмом. Оба эти направления стремятся к ясности, но по-разному понимают то, в чем она заключается.

Рационалисты стремятся к "ясности" в смысле "самоочевидности". Именно здесь появляется рациональная интуиция. Когда нечто кажется абсолютно ясным, самоочевидным для этой интуиции, тогда то, что она говорит нам, является истинным. Верно, что Декарт использовал следующий метод анализа сложных проблем. Мы расчленяем проблемы на более простые представления, которые затем проверяем с точки зрения их самоочевидности или дедуктивного следования из представлений, которые мы раньше нашли самоочевидными. В таком анализе для Декарта важна прежде всего проверка самой истины. Является ли идея ясной и различимой? Если да, то, согласно Декарту, она является самоочевидной и истинной.

Эмпирицисты ищут "ясности" в смысле "наблюдаемости", "эмпирической проверяемости" и "соответствия нормальному языковому употреблению" . Они скептически относятся к тому, что считается "ясным" в смысле "самоочевидности". Задачей эмпирицистов является прояснение языка, помимо прочего, для представления понятий в виде, в каком они могут быть проверены опытом.

1 Требование соответствия с "нормальным языковым употреблением" характеризует прежде всего современную англо-американскую философию в лице так называемой оксфордской философии (философия естественного языка).

Рационалисты и особенно эмпирицисты внесли свой вклад в уточнение смысла ясности, что оказалось очень важным для философов эпохи Просвещения (XVIII в.).
Обратно в раздел