Молитва друга (случай на чеченской войне). «Я свидетельствовал о своей вере Явление богородицы в афганистане

Четвертая, заключительная часть моих путевых записок «По казачьим районам Чечни», будет отличаться от предыдущих, и состоять из отдельных зарисовок, наблюдений и попыток осмысления увиденного. Поэтому пусть читатель простит некоторую сухость, сумбурность и фрагментарность изложения.

Кроме того я в данной части сознательно не буду называть имен людей и упоминать того, что хоть косвенно, но даст возможность понять о каком человеке идет речь. Причины, я думаю, понятны. Как и врач, журналист, всегда должен помнить гиппократову заповедь «не навреди».

О «чеченце-священнике»

В бывшей казачьей станице, райцентре Наурской стоит православная церковь, переделанная из административного здания автобазы. Ранее автору доводилось слышать, что якобы «…служит в ней иеромонах Александр, этнический чеченец ».

Но прихожане храма в Наурской были весьма удивлены моим вопросом о «чеченце – православном священнике». По их словам, никакого такого священника тут и не было, был лишь «причетник Александр», до крещения Осман Османов, (как я понял, не чеченец). Этот причетник в копании с некими «…молодыми русскими» входил в некое подобие «…сатанистской секты», группировавшейся вокруг прежнего настоятеля «алкоголика Н». Эта «секта» убивала ради развлечения русских же стариков и «… на них было 6 трупов». Впоследствии убийцы были разоблачены и осуждены.

Историю «отца Александра» прихожане рассказывали очень и очень неохотно. Но впечатления, что они говорят неправду, декламируя некий заученный текст, у меня не было. Хочу это подчеркнуть еще раз: у меня не возникло никакого ощущения, что жители говорят неправду.

В отношении прежних настоятелей храма в станице Наурской, несколько лет назад мне довелось услышать рассказ бывшего церковного старосты Наурской, ставшего в 1999 году инвалидом после расстрела и чудом спасшегося. Он подробно рассказывал, как настоятель храма в страшные 90-е годы, иеромонах Варсанофий, спасал казаков-стариков от вырезания и словно Моисей выводил их из Наурской в селение Орловка Ставропольского края.

Отец Варсанофий лично ходил по ставропольским чиновничьим кабинетами добиваясь от властей помощи беженцам. « И селили людей в бывших коровниках без окон и дверей. Люди забивали картонками оконные проемы и спали вповалку прямо на полу, в стойлах», - рассказывал мне чудом избежавший гибели, потерявший руку и глаз инвалид 1928г. рождения, бывший житель станицы Наурской.

В нынешний же визит я вернулся к тем событиям и спросил: «Поддерживаются ли связи у нынешних жителей Наурской с переселенцами в Орловке и с отцом Варсанофием»? Но мне на этот вопрос не ответили.

Есть ли вообще чеченцы-христиане, мне так и не довелось узнать. Впоследствии, в дагестанской Махачкале, мне рассказывали, что якобы уже в нынешней, послевоенной Чечне, девушку-чеченку за переход в православие родственники забили насмерть камнями.

Но насколько истинен этот рассказ - судить трудно. Возможно это лишь современный околорелигиозный фолклер.

В заключении отмечу: стройплощадка новой церкви в Наурской окружена глухим металлическим забором, ее охраняет автоматчик. Площадка строящейся рядом мечети на 2500 верующих открыта и не охраняется.

К вопросу о русском жилье и избранные беседы

Примерно год назад довелось присутствовать в Госдуме на совещании фракции ЛДПР по «русскому вопросу на Кавказе». Там представительница русских беженцев из Чечни Татьяна Черная , с болью в голосе рассказывала о мытарствах русских людей потерявших жилье в Чечне: «Вернуть и затем продать своё жильё мы не можем. Если ты приедешь в Грозный за своим имуществом, так тебя там прибьют. А нам предлагают отказаться от своего имущества за нищенские 120 тыс».

Само собой, прибыв на «место событий» я, прежде всего, попытался осветить этот вопрос. Ответы всех респондентов складывались примерно в такую радужную «картинку»: любой русский сохранивший документы о праве на жилье, может вернуть его обратно. Так мне довелось услышать такой рассказ:

Вот недавно приехал один старик в Грозный, у него там квартира сохранилась. Пришел в нее, а там чеченцы живут и ему говорят «Ничего не знаем, квартира наша». Он пошел в районную администарацию, объяснил ситуацию. Пришли чиновники вместе с ним, спросили жильцов: «Кто такие, почему тут живете, документы на владение показывайте»? Те ничего объяснить не смогли, им приказали съезжать тут же. Старику объяснили, что он теперь может вселяться в свою квартиру или тут же продать ее, покупателей в администрации найдут. Старик решил продать. Появились покупатели, сразу же оформили документы, дали старику 700 000 рублей и он уехал в Россию. Все было сделано за один день.

Другую подобную историю я услышал от Д., живущего уже за пределами Чеченской республики. Он, после того как я пересказал ему предыдущую информацию и попросил ее прокомментировать, ответил:

В принципе все выглядит действительно так. Русские могут приезжать спокойно и возвращать жилье. Порой не все гладко происходит, вот мы (как я понял, члены реестровой казачьей организации) недавно в суде отстаивали четырехкомнатную квартиру старика Панасенко. Суд выиграли.

В разговорах тему изгнания и

зверств в отношении русского и казачьего населения, все собеседники тщательно обходили. При прямых вопросах отмалчивались.

Мне так и не удалось прояснить «динамику исхода»: как, к примеру, 1991 год отличался от 1994-го, а последний от 1997. Единственно, из косвенных высказываний я понял, что на левобережье Терека самое страшное началось после хасавъюртовских соглашений, в 1996 – 1997 годах. Именно тогда мои собеседники вынуждены были бежать. Возвращались они уже в 2000 – 2001 годах…

Со слов одной женщины процесс «обесказачивания» левобережно-терских земель начался еще в середине 1980-х годов. Но как происходил этот первый, до 1991 года, «этап», в чем были его особенности, осталось для меня непонятным, женщина тут же «закрыла тему».

Никаких детальных и конкретных фактов зверств и притеснений мне никто не сообщал. На все вопросы реакция была одна: натянутая улыбка, молчание и, после паузы, перевод разговора на другую тему.

Один раз на попытку выйти на «острые» вопросы последовала неожиданная реакция. Собеседник, в ответ на какой-то вопрос, молча принес и положил на стол репринт книги Георгия Ткачева, 1911 года издания, «Ингуши и чеченцы в семье народов Терской области».

Этот же человек говорил, что у него «…все друзья чеченцы, которые за меня вступятся, в огонь и воду пойдут. Все для меня сделают». В другой раз у него прозвучала фраза «… такой закон у них «если ты волк – рви». Примечателен его же рассказ о совместном празднике, когда один из «друзей чеченцев» сидя за столом напротив и глядя на него, задумчиво произнес: «… если бы вы знали, как мы вас ненавидим».

В другом случае этот же человек привел примечательный рассказ о прошлых временах: «Во время Гражданской войны чеченские авторитеты решали на чью сторону: красную или белую встать. И один шейх сказал: «Мы должны идти с казаками». «Почему, ведь они наши извечные враги»? – спросили другие. «Потому что они люди верующие».

Рассказ этот был дополнен долгой паузой, после чего рассказчик перевел разговор на нейтральную тему.

Отдельного изложения заслуживает разговор с Д. Этот терский казак, сейчас живет в Дагестане и служит в силовых структурах. У него в девяностые годы был убит отец.

Вот примерное содержание нашего диалога.

Д. Мой отец Д., казачий атаман, ехал в «УАЗе» с российскими офицерами. Машина попала в засаду и был расстреляна. Но ненависти к чеченцам у меня нет. Ведь кто расстреливал машину отца? Двое русских принявших ислам, кумык. Чеченец был только один: он на видео все снимал. Потом все кто стрелял были убиты в боях, а тот кто на видео снимал, сейчас в тюрьме.

С.Ю. Так получается, во всем виной то, что твой отец ехал с военными? А если бы не это, то отца бы не тронули?

Д. Может и не тронули бы. Русских убивали отморозки. Друг моего отца, дядя Коля, обычный шофер, однажды не вернулся с работы. Нашли его мертвым, глаза сигаретами выжжены, тело спицами кололи. Он кровью истек. Умирал медленно.

С.Ю. Беженец из вашей станицы, ныне живущий в городе Губкин Белгородской области, писал, что у вас в 1992 году старика – ветерана войны в сарае повесили. Не слышал ли ты про этот случай?

Д. Про этот не слышал. Но такого было много. И резали и стреляли. Дома отбирали. Могли прийти в твой дом и сказать: «Пошел отсюда на х… Тут теперь я живу». И уходили, что сделаешь…

С.Ю. В рабство угоняли людей?

Д. Нет, наших казаков в рабство не угоняли.

С.Ю. Ты говорил, что зверства – действия отморозков. Получается что исход казаков следствие отдельных, в общем плане непреднамеренных действий.

Д. Почему же непреднамеренных. Самых что ни на есть планомерных. Нас выживали планомерно и сознательно. Причем началось все еще до войн. В нашей станице чеченцев было очень мало, а в других было много и все началось еще до войн. Когда началась независимость и нас стали разными способами изживать. Меня в школе постоянно избивали, я каждый день дрался.

С.Ю. А что теперь? Все поменялось?

Д. Да теперь они локти себе кусают за то, что натворили. Они готовы, что угодно теперь сделать, чтобы все вернуть к прежнему состоянию. К русским теперь другое отношение. Дома возвращают…

С «отказными», - компенсацией в 120 000 рублей за оставленное в Чечне жилье, - по словам Д. ситуация не так проста:

Многие русские, уехав, и бросив жилье, получают на новом месте «отказные»: компенсацию в 120 000 рублей. А потом их жилье уже здесь забирает себе государство. Но был случай, когда дом русские продали чеченцам, уехали, а потом «где-то там» получили «отказные», и чиновники пришли дом забирать. Тогда купивший дом чеченец, мой приятель, прибежал ко мне: «Деньги ведь при тебе мы за дом отдавали, ты же видел, что дом покупали? Подтверди». И я потом был официальным свидетелем в том, что дом при отъезде был действительно легально продан.

Почему я боялся ехать в Чечню

В первой части своих записок «По казачьим землям Чечни» я упоминал, что в эту республику въезжал с некоторым страхом и обещал позже объяснить почему. Что же пришла пора выполнить обещание.

Перед самой поездкой, еще в Кабардино-Балкарии довелось беседовать с местным казаком – мелким предпринимателем, владельцем ларька. Одной из причин страха был его рассказ, который я вкратце привожу.

Ехал я с базы с новым товаром. На своей машине. На моздокской трассе, не доезжая Екатериноградской, впереди меня шел школьный автобус, желтый, с надписью «Дети». Вдруг меня обгоняет иномарка с чеченскими номерами. Пристраивается в хвост автобусу, потом обходит его равняется, идет параллельно по пустой встречке. Вдруг из окна появляется рука с пистолетом и начинается стрельба. Отстреляв обойму, рука исчезает, иномарка на скорости уходит в сторону Моздока. Автобус и я – на обочину. Выскочили. Шофер автобуса весь белый, трясется. Осмотрели автобус – пробоин нет. Стреляли поверх него, развлекались…

Прослушивание этой истории было за два дня до моего въезда в Чечню. К слову, казак, рассказавший мне это, уже продал имущество и переселился с семьей в Ростовскую область, в одну из станиц на Верхнем Дону.

Уже через неделю на сайте Парламента Чеченской Республики появилась статья Алимхана Хажбатирова с громким названием: «Наноконфликт цивилизаций как приём. О любви к варфоломеевской ночи цивилизованных» дикарей» .

Написанная неподражаемым языком статья, была переполнена нелестными словами в мой адрес. То, что я был произведен в почетное звание «цивилизованного дикаря, любящего ворфоломеевскую ночь» и пишущего «чистую хунвейбиновщину», - один из самых мягких моментов, которые хоть можно выдернуть из контекста. Статья читается как цельное литературное произведение. Это прекрасная поэма в прозе, постмодернистскому стилю которой позавидовал бы и сам Виктор Сорокин: « Иосиф Сталин идет по Кремлю в рясе, а навстречу ему топает в монашеском клобуке Юрий Сошин и докладывает об обстановке на религиозном фронте»!

А в конце «глаголомжгущего» текста в адрес моей персоны высказано были следующие слова: «Народ ждет, когда же начнутся аресты и «посадки» этих людей. Это очень серьёзно. Он хочет знать, когда же статьи Уголовного Кодекса РФ начнут гладить по «умным» головам проповедников религиозной нетерпимости! […]

До самой последней точки он находился под моим неусыпным контролем, и он тщетно пытался вырваться из-под моих остропублицистических когтей. Я же всего лишь показал ему силу слова, стоящего на своем месте»!

После столь проникновенных слов написанных начальником Информационно-аналитического управления Парламента Чеченской республики Алимханом Хажбатировым, мне въезжать в Чеченскую республику было страшновато. Что было бы со мной, попади я не в «остро публицистические когти», а в реальные руки господина Хажбатирова и его коллег, я старался не представлять.

Но верующему православному человеку нужно не бояться, а уповать на Милость. Я вот уповал и теперь, Слава Богу, спокойно закончил свои путевые заметки.

Иркутский священнослужитель окрестил солдат-сибиряков в Чечне. Командировка сотрудников епархиального отдела по взаимосвязям с Вооруженными силами и правоохранительными учреждениями проходила с реальным риском для жизни. "Окажись на прицеле чеченского снайпера священник или офицер, он не задумываясь выстрелит в человека в рясе, - рассказывает герой нашей публикации. - Священник возвращает солдата в строй, ободряет его, утешает, вселяет надежду. Ведь еще Суворов в своей "Капральской тетради" писал: "Молись Богу, от него победа".

К выстрелам привык на третий день
Поездку в Чеченскую Республику (первую за историю иркутской епархии) приурочили к двум праздникам - Пасхе и Дню внутренних войск. По благословлению архиепископа Иркутского и Ангарского владыки Вадима отец Николай и подполковник в отставке Николай Кизимов отправились к солдатам. И не с пустыми руками.
- Всем миром собирали средства на подарки военнослужащим. Предметы личной гигиены, машинки для стрижки волос, иконки, крестики. В основном я ехал туда, чтобы крестить парней. В городе Шали располагается наш Ангарский полк ВВ, в Аргуне - ОМОН, а в Центорое - собровцы. Со всеми нужно было встретиться, освятить военную технику, казармы. Более широкое объяснение этой поездки в том, что церковь заботится о спасении душ своей паствы, поэтому присутствие православного священника просто необходимо там, где есть верующие. И особенно - в строю. Священник - не зависимый ни от кого, кроме как от Бога, человек, которому солдат может излить свою душу (ни с замполитом, ни с военным психологом, мне кажется, не получится такого откровенного разговора).
По мнению отца Николая, теперешнюю обстановку в Чечне нельзя назвать спокойной:
- Это минная война, борьба с бандформированиями. Ведь у любой войны есть свои правила, там же их нет. Сами посудите, солдаты ловят ребятишек. Один из таких в свои 14 лет уже профессиональный минер. Он совершил восемь подрывов с человеческими жертвами. "Зарабатывал деньги на компьютер", - объяснил мальчишка солдатам, и после долгой беседы его отпустили.
"Мы приехали с миротворческой миссией"
Православного священника чеченцы встретили не очень радушно. Как только слух о визите батюшки облетел окрестности, пошла волна отрицательной реакции.
- В ночь на 27 апреля (накануне дня Внутренних войск) комендатуру в Шали, где мы остановились, обстреляли из подствольных гранатометов. Было страшно, но обошлось без паники. Вообще выстрелы, а в Чечне стреляют часто, дики для слуха, но уже на второй-третий день к этому начинаешь привыкать... Местное население нашему приезду не обрадовалось, почему-то они были уверены, что приезд священника для них не предвещает ничего хорошего, все готовились к проведению спецоперации. Говорили: "Приехал благословлять на убийства наших детей". Мы встречались с представителями Шалинской администрации, объяснили, что приехали поддержать солдат, которые выполняют здесь миротворческую миссию, что мы молимся о наступлении долгожданного мира.
К российским солдатам, кстати, отношение чеченцев тоже не однозначно. Парням приходится терпеть оскорбления людей, которые судят о всей армии по единичным недостойным поступкам отдельно взятых военнослужащих. Это в основном контрактники, те из них, которые едут на войну зарабатывать деньги.
Вся сила - в вере
Зато солдаты-срочники батюшке обрадовались.
- Очень охотно шли на контакт. Было видно, как они преображаются, ободренно чувствуют себя после таинства. Мне довелось крестить десяток солдат, которые только что вернулись с задания. До Крещения на них лица не было, но после их усталость как рукой сняло - преобразились, стали улыбаться... Вся сила - в вере, а слабость от неверия. Однажды ко мне подошел молодой офицер, он командовал ротой, не вспомню, в первую или во вторую кампанию. Вся рота погибла в бою, только он остался в живых. С тех пор он ищет ответ на вопрос, кто виноват в этом, на Бога обижается, говорит: "Я же молился ему!" А видно, что в Бога-то он и не верит, не знает его. Надежда только на себя самого силы не добавляет, это неправильное понимание жизни. И как ему можно было помочь, если помощи он сам не ищет. Только время способно излечить такие болячки. И кто здесь действительно виноват? Все в руках Господних. Я объяснил офицеру, что тем ребятам, погибшим в бою за клочок земли, который испокон веков считался Россией, Господь уготовит мученические венцы на небесах. Своим подвигом, а иначе их гибель не назовешь, они удостоились райских обителей.
"Отче наш" помог вырваться из окружения
По Чечне отец Николай перемещался в камуфляже. Но даже в военном облачении в нем признавали батюшку.
- В республике не так мало православных. Например, мы побывали в 14-й школе, там много русских учителей. Вот только не все афишируют свою веру. Боятся расправы. В Грозном был один-единственный православный храм, его разрушили во время ковровых бомбардировок. Там еще до войны служили отец Анатолий и отец Александр. Отца Анатолия похитили и убили, на отца Александра было совершено пять покушений, после он уехал из Грозного. Так что с 1996 года в Чечне нет постоянного православного священника. Однако службы в Грозном все-таки проводятся, на праздники в храм приезжает священник из Москвы, таинства совершаются в бывшем доме священника. Мне было очень приятно познакомиться с хранительницей храма Антониной - без преувеличения можно сказать, что свою миссию она выполняет под страхом смерти. В этом храме я отслужил панихиду по убитым на войне.
Вся беда религиозной конфронтации, считает священник, от невежества:
- Вот вам пример. Священник приходит освящать казарму, окропляет комнаты святой водой, а один из солдат натягивает фуражку на глаза, пытаясь уберечься от попадания святой воды. Батюшка спрашивает, хорошо ли тот себя чувствует, на что парень сообщает, что он мусульманин и участвовать в обрядах православных ему запрещено. Священник тогда спрашивает, читал ли молодой человек Коран, выясняется, что нет. "А ты прочти, советует священнослужитель, в одной из сур написано, что первый друг мусульманина - христианин"... Истинный мусульманин не позволит себе угрожать чьей-либо жизни. Это ваххабиты могут обещать милость Аллаха за убийство, они не правоверные мусульмане - грубо говоря, это тоталитарная секта... Вы знаете, сами боевики признают, что они упустили тот момент, когда в Чечню начали приезжать православные священники, и тем самым проиграли идеологическую войну. Знаете, теперь, когда бандиты кричат: "Аллах акбар!", наши отвечают: "Христос воскресе!" Вот реальный случай. Российские солдаты попали в окружение. Гибель всего отряда казалась неотвратимой. И вдруг один из парней громко, внятно, с душой начал читать "Отче наш". И все воодушевились, начали стрелять и бросать гранаты так, что вызвали смятение в стане врага и смогли вырваться из окружения без потерь. Вот что значит сила веры...
По убеждению отца Николая, убийство остается одним из самых тяжких грехов:
- Катехизис Филарета Московского, конечно, не вменяет в грех убийство на войне и по приговору суда, но все-таки заповедь "Не убий" остается фундаментальной. Люди, убившие однажды, всю жизнь несут в своем сердце эту тяжесть. Церковь беспрестанно молится о власть предержащих и военных. "Научая солдата молитве, мы прививаем ему совестность", - говорил Суворов. Человек без совести с оружием в руках опасен для общества.
Православные кладбища в запустении
Двум Николаям - священнослужителю и отставному подполковнику - не раз приходилось рисковать.
- Николай Николаевич Кизимов долго прожил в Чечне, он здесь учился, работал, здесь похоронена его мать. По просьбе моего спутника мы отправились на кладбище, хотя та же Антонина предупреждала, что все кладбища заминированы. И это было видно по запустению на погосте: люди боятся приходить сюда. Но все обошлось, мы установили на могиле крест, отслужили литию. Правда, пришлось прятаться от снайпера, избегать обзорных мест...
Иркутский священник пробыл в Чечне с 24 апреля по 6 мая.
- Весну 2004 г. в Чечне сравнивают с августом девяносто шестого (накануне второй войны). Затишье перед бурей. Так и вышло, террористы убили президента республики. При том, что Кадыров немало сделал для Чечни, отношение местного населения к нему было в основном негативным. Сами посудите: гвардия президента, его охрана были укомплектованы из вчерашних бандитов. Получив удостоверения, они продолжали творить бесчинства. Убийство Кадырова сейчас вызывает много недоуменных вопросов. Не удивлюсь, если президента убила его же охрана, змееныши, которых он пригрел на груди...
Поездки иркутских священников на войну будут регулярными:
- У меня есть желание повторить поездку в Чечню. Там нужен священник. Кроме того, мне очень понравилась республика - природа, горы, люди. И если все сложится благополучно, уже со следующей пересменкой в республику отправится спецвагон с большим подарком. В Шалинской военной комендатуре изъявили желание установить в своем расположении часовню. Средства на строительство собираем всем миром, мы уже договорились с начальником ГУИН Павлом Радченко, что часовню человек на тридцать срубят в 19-й колонии, проект будет таким же, как у часовни в Бозое (ее тоже собирали в этой колонии). Уже выбрано название: Во имя святителя Иннокентия, первого епископа Иркутского, всея Сибири, чудотворца.
{Справка "СМ Номер один"
Николай Деньщиков родился в 1980 году в Иркутске. Учился в средней школе в Баяндаевском районе, заканчивал - в Свердловской области. Далее два года Новокузнецкого православного духовного училища, затем получал образование в Белгородской духовной семинарии с миссионерской направленностью. После учебы вернулся в Иркутск, 10 августа 2003 года рукоположен в сан иерея. В настоящий момент является клириком Кресто-Воздвиженского храма.}

Недавно вышла из печати уникальная книга «Мученики кавказские». Это рассказ о священниках Анатолии Чистоусове и Петре Сухоносове, принявших мученическую кончину от рук бандитов во время Чеченской войны.

Книга напечатана при поддержке частных лиц, духовных чад и почитателей отцов Петра и Анатолия в их светлую память. Книга получила диплом Всероссийского литературного конкурса «Твои, Россия, сыновья». Презентация книги прошла в Москве, Омске, Вятке, Челябинске, Кургане, Грозном, Дагестане, готовится презентация книги в православной миссии в Гонконге. Книга передана в городские библиотеки более 20 крупнейших городов России и Украины.

Книга подготовлена по благословению Преосвященнейшего Варлаама, епископа Махачкалинского и Грозненского. Общий тираж 4.500 экз.

Заказать книгу можно, написав письмо Елене Авадяевой по эл. адресу: [email protected].

Сегодня мы предлагаем вниманию читателей очерк писателя, журналиста Виталия Носкова об иерее Анатолии Чистоусове.

Бесстрастная видеокамера зафиксировала, как в городе Грозном отряд чеченских боевиков выдвигается в сторону моста через Сунжу и попадает под огонь минометов. Грязно-желтые вспышки разрывов на проспекте Ленина ошеломляют чеченцев. И, развернувшись, они бегут, тяжело топая, в сторону православного храма Михаила Архангела, где уже спасается немало других дудаевцев.

Напротив церкви к стенам невысоких домов жмутся боевики... Видеокамера скользит по лицам уставших от быстрого бега чеченцев... Кто-то устало падает в трофейное кресло. Под ногами боевиков в стеклянных банках зимней заготовки соленья, стаканы, початая бутылка водки...

‑ Водку не снимай! - раздается в кадре командный голос.

В дни и ночи самых ожесточенных боев за Грозный в декабре 1994-го, в январе 1995 года нанесенный на артиллерийские карты храм Михаила Архангела обстрелам не подвергался. Обрабатывали территорию вблизи него. Разведка знала, где ищут укрытия дудаевцы. В храм чеченцы не заходили: вера не позволяла.

Один снаряд, отрекошетив, взорвался на втором этаже церковного помещения, кто-то из дудаевцев бросил в окно этого административного дома гранату. Двадцать шестого января 1995 года, оставляя центр города, боевики в два часа дня несколько раз прошлись трассерами по церковному куполу и храм запылал. Благочинный церквей Чеченской Республики, настоятель храма Михаила Архангела отец Анатолий Чистоусов успел спасти только серебряные сосуды и несколько икон. На пожаре пострадали трое мирян - пролили кровь за Господа.

Храм, который в Грозном называли «солдатским», «красным», сгорел в сто три года. Рядом с красной церковью до революции 1917 года хоронили российских воинов. В советское время их могильными плитами выстлали часть проспекта имени Ленина.

В горящем, разрушаемом городе храм оставался островком, где каждый день молились о ниспослании мира. Этот церковный корабль жил по строгому уставу. Благословение и послушание - вот что спасало православных молитвенников. Настоятель храма отец Анатолий Чистоусов служил, как положено Христову воину, и Господь помогал.

Когда благочинный церквей Чеченской Республики о. Петр Нецветаев тяжело заболел, отец Анатолий заботился о нем, а потом обратился к полевым командирам с просьбой не препятствовать выезду Нецветаева с территории, подконтрольной дудаевцам. Прощаясь с отцом Анатолием, благочинный в тревоге за него сказал: «Езжай со мной»... На что Чистоусов ответил: «Как же я уеду? Люди здесь»...

Отец Анатолий ушел от обыкновенной жизни в 1994 году. Желание стать священником окрепло в нем после встречи с отцом Александром Фисуном в Ставрополе. В тот момент жизни майор Анатолий Иванович Чистоусов служил курсовым воспитателем в Ставропольском высшем военном училище летчиков и штурманов ПВО. За плечами были кировский механико-технологический техникум, Даугавпилское авиационное училище, диплом историка пединститута.... И как вспоминает отец Александр: «Майор Чистоусов шел на работу первым, а за зарплатой последним, и еще была ежедневная потребность в молитве».

Мысли и чувства о перемене жизни крепли день ото дня, и отец Александр Фисун, духовник воцерковленного Анатолия Ивановича, испросил для него в Троице-Сергиевой лавре заочное благословение у знаменитого духовными подвигами архимандрита Кирилла Павлова. Духовным зрением старец увидел перед собой абсолютно смиренного человека, обладающего божьим даром верить, талант души которого мог раскрыться только в лоне Русской православной церкви. С этого дня в жизни офицера российской армии Чистоусова все происходило только по благословению старца Кирилла.

Шестнадцатого марта 1994 года Анатолий Иванович стал дьяконом, 19 марта его рукоположили в священники, а 20 марта митрополит Ставропольский и Бакинский Гедеон направил отца Анатолия в Грозный. Он уехал в столицу Ичкерии, зная, что верующий только с Господом и все на земле совершается по воле Божьей.

Став священником, отец Анатолий не переменился. Смирение помогло освоить сложную науку пастыря. Он неустанно учился, и талант его души открылся во всей красе. К отцу Анатолию потянулись люди. Он знал, что офицер для солдата - это образ Родины, а для страждущего народа во все времена православный священник представлял всю церковь Христову. Для грешного недосягаемо, но вера обязывала к такой высоте служения. Отец Анатолий в Грозном часто исповедовался и навсегда утратил способность к конфликтам.

Озлобление в Чечне повсеместно возрастало. В своих правительственных документах руководство Ичкерии декларировало мир и дружбу народов. На деле процветали сепаратизм, воинствующий национализм. Русские в Грозном все чаще слышали: «Вас надо выселить на необитаемый остров!» или «Не уезжайте! Нам нужны рабы и проститутки!» Отец Анатолий понимал, что Чечня многолика. Безвластие привело к криминальному хаосу, которому честные люди не могли противостоять. «Как мы любили свой город! И во что он превратился..., ‑ говорили грозненцы на церковном дворе. - Пока Горбачев не встал на пост, все было хорошо! - вспоминали. - Теперь нас убивают по одиночке... Многие поменялись, как хамелеоны, ‑ рассуждали. - Чеченская молодежь избалована на деньгах, живет по принципу: «Ты умрешь сегодня, я умру завтра» ‑ но приходили к общему мнению, что чеченцы, если в подъезде живут русские старики, им обязательно помогут»... Общим мнением было, что те из нохчей, кого выселяли 23 февраля 1944 года, ненавистью к России не страдают...

Первыми спецпропагандисты Дудаева разложили молодежь. Правоохранительные органы Ичкерии бездействовали. Все решало: с кем ты, чеченец, с Богом или дьяволом?

Прихожане храма Михаила Архангела в Грозном искали ответа на вопросы: «Почему в 1992 году российская армия ушла из Чечни, оставив здесь горы оружия, склады с боеприпасами, танки и артиллерию? Почему русских убивают тысячами, изгоняют десятками тысяч, а российское правительство и Президент делают вид, что ничего страшного в Ичкерии не происходит?»

Особенным истязаниям подвергались девочки-подростки, девушки, молодые женщины, даже старушки. Русская православная церковь Михаила Архангела могла утонуть в слезах. И на все жгучие вопросы причта искали ответ грозненские священники - отцы Петр Нецветаев, Александр Смывин, Анатолий Чистоусов.

После вынужденной эвакуации отца Петра, благочинным стал отец Анатолий. После пожара, уничтожившего храм, молились в подвале поврежденного административного здания. Днем и ночью церковный двор, подвал и уцелевшее пространство заполнялись людьми. Многие прихожане оставались надолго... Есть видеокадры, на которых две рыдающие, согбенные от ужаса пожилые женщины, бьют слабыми кулачками в закрытые, простреленные ворота церковной ограды.

‑ Все страждущие здесь, - сказал мне в апреле 1995 года отец Анатолий. - И мусульмане приходят...

В январе 1995 года грозненцы пробирались в храм под перекрестным огнем - за божьей помощью, водой и хлебом.

В середине февраля отца Анатолия снял на видеокамеру пятигорчанин Александр Кузнецов. Объединенная группа казаков пятигорского отдела Терского казачьего войска и станицы Гулькевичи Кубанского войска доставили в храм Михаила Архангела три Камаза с продовольствием - братскую помощь.

В облике отца Анатолия неизжитая боль, смирение и вера в лучшее, голос ровен, тих, никакой патетики, только внутренний свет:

‑ Сотни старцев, детей, женщин сидят в подвалах, - сказал на камеру батюшка. - По полтора месяца они не видят белого света - голодные, холодные. Как они питаются - только одному Господу известно. Нашим прихожанам и тем, кто приходит в храм, мы никому не отказываем, стараемся обогреть, поддержать продуктами питания и словом. Мы очень благодарны всем, кто оказывает нам посильную помощь. Особенно казачеству хотелось бы выразить благодарность за то, что как-то по-отечески и по-христиански отнеслись к нашим чаяниям. Милость Божья: нежданно, нагадано Господь послал нам такую помощь - три больших Камаза, полностью груженых продуктами. Для всех страждущих это большая помощь. Спаси Господи. Спасибо Вам за все...

В январе 1995 года в разгар боев, когда в храме запас продуктов иссяк, отец Анатолий во спасение многих, обратился к мулле. И мусульмане тогда по-соседски добром ответили православным. Пастве и священникам удалось избежать голода. «Мы - перегретый народ», - сказала мне в Грозном чеченка - жена преподавателя университета, ненавистница Дудаева.

В Чечне над каждым летал ангел смерти, и отец Анатолий относился к чеченцам с состраданием. В годы ичкерийской смуты одни из них могли удивить чистотой души, другие - глубиной нравственного падения.

Пришел в храм абхазец-дудаевец, оставил кинжал на ступеньках, помолился и так же тихо исчез.

Отец Анатолий видел, как с длинными чехлами в руках приезжают к Дудаеву наемники-снайперы, как город готовят к обороне: оставалось только молиться, чтобы братоубийственный конфликт, подобно цунами, не смел разноплеменной город.

Старец-пономарь Николай Денисович Жученко (он же тайный монах Александр), духовное чадо отца Феодосия Кавказского, рассказывал отцу Анатолию, что в Грозном в 1941 году некий гражданин сказал ему, что суд Божий начнется с храма Михаила Архангела. В 1995 году на въезде в город чья-то безжалостная рука широкой кистью, алыми красками изобразила на видном месте «Добро пожаловать в Ад». В тот год на земле не было более страшного места.

В ночь с 14-го на 15-е апреля 1995 года над Грозным гирляндами висели осветительные ракеты, ухали танки, рвали небеса трассера. Я сидел возле палатки пресс-центра МВД России и со стыдом осознавал, что вот я, командированный из Москвы журналист, на окраине города в аэропорту Северный, в кольце охраняющих меня войск - с минными полями, артиллерией, бдящей в окопах пехотой, а в центре Грозного неохраняемый храм Михаила Архангела, где два священника, дьякон и девятнадцать, постоянно находящихся на проспекте Ленина, прихожан - в основном пожилых женщин. В памяти крепко держались телевизионные кадры об идущем по вдребезги разбитому городу священнике в длинной темно-зеленой куртке... На голове невысокого, бородатого, удивительно симпатичного человека камилавка, бьет по голенищам сапог длиннополая ряса. На левом плече широкоплечего, сильного иерея вместительная спортивная сумка... По-хозяйски уверенный шаг того, кто знает точный адрес своего маршрута. Потом на радио «Россия» я услышал ровный, умиротворяющий голос настоятеля храма Михаила Архангела, и желание увидеть отца Анатолия окрепло...

За день до отъезда я мельком увидел по телевизору, как он молится в черном сыром подвале, и коллега-писатель долго уговаривал меня не ехать, внушая: «Ты один сын у матери, и если тебя убьют в Чечне, то сам понимаешь - никому твоя мать не будет нужна».

Днем 14-го апреля в палатке пресс-центра майор Игорь Пшонко рассказал, что храм Михаила Архангела на особом контроле у коменданта Северного... Что раньше в церковь регулярно доставляли воду, продукты, но сейчас, когда сформировано чеченское МЧС, с этим есть перебои. «Завтра поедем - сам все увидишь».

Утром майор облачился в тяжелый армейский бронежилет, покрыл голову каской, пояснил, что таков суровый приказ начальства, и мы втроем на мотоцикле с коляской отправились в центр города. Только тогда я понял фразу милицейского фотокорреспондента Тутова, сказавшего о Грозном: «Он и днем, как при лунном свете». Городские бои не оставили ни одного целого здания, перемолов былую архитектурную красоту в хлам. Никто не знал, сколько погибших лежало в развалинах, которые только начали разбирать до фундаментов. Иногда раздавались взрывы - это саперы на месте уничтожали представлявшие опасность предметы...

Как только мы остановились у синего цвета церковных ворот, как из малоэтажного дома напротив выбежала женщина и нервной скороговоркой сообщила Пшонко, что ночью собаки вырыли останки соседа, убитого в новогоднюю ночь, что его жена и дочь, раненые, вывезены из города, а мужа сорока лет прикопали, земля осела и теперь надо что-то делать...

‑ Под огнем люди были вынуждены хоронить тела во дворах, - пояснил майор и пошел в след за черной от всего пережитого женщиной.

Серая, будто надутая, видавшая виды кошка безмятежно людоедствовала, на канализационном люке сидели еще две... Таким было первое впечатление о жизни в Грозном.

Справа нависли надо мной стены сгоревшей церкви, мужественно глядел в небо остов колокольни, своего доброго часа ждал рухнувший на землю вечевой колокол....

Служба шла в бывшей крестильне, где теперь плотно стояли верующие: многие женщины плакали. Это были не первые слезы, что я видел с утра. Со слезами на глазах перекрестила солдат на мчавшемся бэтээре молодая женщина в черном, у ног которой белым зайчиком веселился худенький мальчик. Плакала Марина, подросток из детского приюта: ее крещение я увидел, как только вошел в подремонтированное административное здание. Она даже не умела перекреститься, но только показали, как подлежит сделать, девочка успокоилась, задышала ровно, с радостью осенила себя крестом.

На амвоне с крестом на груди - на него падал яркий луч солнца - говорил благочинный церквей Чеченской Республики отец Анатолий Чистоусов.

Так я узнал, что сегодня Лазарева суббота, и что воскрешение Лазаря - большое чудо. Вместе со стоящими на проповеди устыдился, что вера у нас еще очень мала, и по вере нашей нам будет дано. С горем задумался, что вера в России настолько мала, что Господь попустил нам поругание и свое маловерие мы все вместе преодолеем через покаяние...

В конце проповеди отец Анатолий как будто для меня сказал, что впереди Страстная неделя: утром я уезжал к южноуральским собровцам за Терек. Мое узнавание войны только-только начиналось.

Еще раз напомнив о покаянии, батюшка пожелал, чтобы мы, миряне, постоянно возрастали и укреплялись.

Когда служба закончилась, и я ожидал ушедшего в алтарь отца Анатолия, ко мне подошла очень строгого вида женщина и, опустив голову, неожиданно сказала:

‑ Простите меня.

‑ За что? - растерялся я.

‑ Я о вас плохо подумала. Не терплю иностранцев и журналистов.

На мне были камуфлированные брюки, цвета хаки рубашка с короткими рукавами, на груди аккредитационная карточка с фотографией: разрешение правительства на работу корреспондента в зоне боевых действий.

‑ А теперь я вижу, что вы наш. И смените камуфляж на цивильное, иначе потеряете голову, - закончила разговор грозненка.

Из левого придела храма, где шла панихида, доносилось:

‑ Упокой Господи убиенных воинов...

Потом молились за новопреставленных. Ко мне, сидящему на скамейке, подошел пономарь. Ему было далеко за семьдесят. Николай Денисович говорил мне, что всякий разум дается от рождения и начало премудрости - страх Божий, и что православные в Грозном держатся Писанием, да молитвами.

‑ В Чечне жизнь человеческая не ценится, ‑ рассказывал он. - Продолжается травля русскоязычных. Чеченцы с сел нас органически ненавидят. Плюют нам в лицо. Убивают на базарах. Еще при власти Дудаева батюшка Анатолий сделал заявление по поводу издевательств над русскими. На базарах тогда шла торговля иконами из разграбленных квартир. Мы страдаем за хладность веры. Наши несчастья для возбуждения веры.

Из алтаря вышел отец Анатолий. Внешне бесстрастный, достойный в движениях, разумная пытливость в карих с потаенной улыбкой глазах... Ни одного суетливого вопроса: «Как там в Москве?»

В разговоре батюшка был устремлен в будущее... Рассказал, что до революции храм Михаила Архангела владел куда большей территорией, где соседствовали церковно-приходская школа, дом священника, пекарня, богадельня, свечной завод. И, возможно, храму вернут прежнюю землю. Потом отец Анатолий виновато спросил: есть ли на моей груди крестик? Я сказал, что крест есть, что он освещен у Гроба Господня, даже показал этот драгоценный подарок писателя Виктора Потанина... После чего настороженная дистанция между священником и мной истончилась. И отец Анатолий с видимой радостью поведал, что позавчера в храме к каждой иконе подвесили по лампаде, что горячим супом здесь питают людей каждый день.

‑ Три, четыре стола накрываем. Мы особенно благодарны генералу МЧС Кириллову Геннадию Николаевичу. Наш первый благодетель - российское МЧС: снабдили нас электродвижком, скоро привезут вагончик. В подвале сыро: мужчинам - легче, а для старушек - кошмар. Скоро мы сделаем баню. Государственный бюджет - известно - на восстановление храма дали. Потребуется 600 миллионов рублей. Предложили бригаду, но она запросила по рыночным ценам... Сегодня мы ждем, что МЧС привезет шампуни, средства против насекомых. В Грозном гуманитарная катастрофа...

Руководству боевиков хотелось, чтобы в Чечне была религиозная, этническая война, ‑ говорил батюшка. - Мы не хотим этой войны, новых жертв. Перед приходом российской армии пропагандисты Дудаева распускали слухи, что чеченцев снова начнут выселять. А сегодня русскоязычные взбудоражены. С ними те же спецпропагандисты ведут разговоры: «Вот погодите... Ваши уйдут - мы вас будем через сито просеивать»...

С видимой болью отец Анатолий говорил о наших военнопленных, к которым во дворец Дудаева его однажды пустили.

Сорок российских пленных - из них семь офицеров - встретили православного священника с надеждой.

‑ Я не мог им дать никаких гарантий, - сказал батюшка. - Хотя полевые командиры обещали, что будут относиться к пленным, как положено. Я хотел поддержать верующих, спросил: «Желает ли кто принять таинство?» Офицеры исповедовались и причастились... Юноша-танкист рассказал, что его экипаж, входя в Грозный, имел задачу - проехать, встать на перекрестке и ждать команду, а их на поражение... Мир всегда лучше войны...

Когда я спросил отца Анатолия: «Почему храм Михаила Архангела сгорел?», ‑ он ответил: «На все воля Божия. Так Господу было угодно по нашим грехам». Попрощавшись, батюшка покинул меня.

В храм вошли двое солдат: зажгли свечи, приложились к иконам. Один с заживающими ожогами на лице глядел на образа с детской надеждой. Рядовые 324-го мотострелкового полка, возвращаясь в Шали, имели мало времени на молитву. Осталась в памяти их светлая вера, что Бог и Церковь защитят от дальнейших бед, и что их ждут дома: в Иркутской области и Воронеже.

В храме Михаила Архангела я понял - зачем я тут... Я прилетел в Грозный в поисках смысла жизни, растоптанный 1991 годом, очередным ломанием хребта страны о ельцинское колено, раненый разрушением нравственного мира России. Я искал виноватых в Америке и Кремле, а здесь, в храме, люди брали всю вину на себя, утешаясь в покаянии, искренне считая, что суд Божий уже идет.

Все подготовленные заранее вопросы, вглядываясь в умиротворенное лицо батюшки, я забыл, только слушал его: ведь отец Анатолий сразу распознал мои сомнения. Сам священник не боялся скорбей и болезней. Испытания и заботы, которых он переживал множество, не нарушили его душевный покой. Меньше всего в этом море скорбей я ожидал увидеть спокойного, мирного, неунывающего человека - светло-светлого посреди военного мрака. «Среди скорбей должны преобладать радость и любовь». - этим отец Анатолий - живая проповедь - в своем служении руководствовался, чем приносил людям много добра.

Именно отец Анатолий открыл мне, что «черное расположение духа бросает тень на все окружающее, и тогда от нас веет ледяным холодом».

Благочинный церквей Чеченской Республики, настоятель храма Михаила Архангела считал заботу о себе и своих невзгодах - оковами и своим личным примером убеждал, что в сегодняшней нравственной битве прежде всего надо забыть о себе. Освободиться от самого себя в его понимании означало скинуть с ног парализующие путы себялюбия.

‑ Научитесь молиться за других, ‑ сказал он мне на прощание, ‑ более, чем вы, страждущих.

По дороге обратно, в аэропорт Северный, среди развалин, под защиту недремлющего ока федеральных сил, я со стыдом вспоминал, как безмятежно встречал новый 1995 год, а после часа ночи вышел в пустой коридор, прижался горячим лбом к холодным корешкам книг и, вдруг что-то почувствовав, разрыдался.

Не решаясь спросить батюшку: «Возможно ли обострение обстановки на Пасху», ‑ в палатке пресс-центра я снова услышал, что в Светлое Христово Воскресение боевики обещают кровопролитие.

Двадцать второго апреля я снова был на чисто выметенном церковном дворе. В этот праздничный день офицеры МЧС привезли вместительный резервуар для питьевой воды, на котором была табличка «Употреблять после кипячения».

Вдоль расставленных столов на скамейках ожидали службу погруженные в себя горожане. Рядом сидел недавно освобожденный из плена грозненец Александр.

«Жена и дочь убиты, ‑ говорил он. - Ногу в плену, развлекаясь, ичкерийцы проткнули кинжалом... Документов нет». Рядом с нами прошел друг детства Александра, не узнал его, а Саша, униженный сегодняшним положением, не смог окликнуть знакомого.

Женщины на скамейках делились друг с другом:

‑ В поселке Калинина стреляли всю ночь. С чердака дома стреляют, ходят по ступенькам и под ногами боевиков страшно хрустит стекло... Мы не могли придти сюда в вербное воскресение - стреляли... С 5-го января по 18 февраля я жила у подруги-прихожанки, ели картошку и сухари... Российские солдаты подарили нам печку-буржуйку...И зачем зимой война?... Когда войска вошли, я из подвала выползла, мне солдат кричит: «Бабуля, Вы откуда? Вы живые?...» Черноречье взяла морская пехота, слышу во дворе: «Валя, Валя?» С четвертого этажа выглядываю, девочка с соседнего балкона глядит вниз и кричит солдату: «Вовка, это ты?» Влюбленные встретились. Болезный вопрос - все православные кладбища заминированы... Солдаты для чего приехали? Разминируют... Я так плакала, что угробили нашу церковь. Только здесь и утешение. Наши хоть батюшки живы... Ну, слава Богу, есть куда прийти...

Из разговоров перед службой я узнал, что отец Анатолий родом из Кирова, что он заботливый отец: детей у него - мальчик и девочка, а супруга, матушка Люба, приезжая, всегда везет с собой, то белье для пожилых женщин, то лекарства. И когда за общей трапезой старушки вдруг начинают ссориться, батюшка сразу начинает петь «Отче наш», возобновляя молитву до тех пор, пока за столом не умиротворятся...

В одиннадцатом часу вечера тишину порвала бешеная стрельба. Это на «Минутке» подвергли обстрелу дальневосточных собровцев. В ходе боя погиб лейтенант Николай Перьков. Через двое суток во дворе ГУОШа я видел его изрешеченный пулями «Уаз», усыпанный красными маками.

На Пасху храм Михаила Архангела охраняли бойцы 1-го полка ОДОН внутренних войск МВД России - бывшей дивизии Ф.Э.Дзержинского. Окружающие церковь развалины казались безжизненными. Ни огонька. От тревожного ожидания военнослужащим можно было освободиться только в церкви, но на службе среди двухсот тридцати четырех прихожан стояли только пять казаков в камуфлированных телогрейках и форменных шароварах с красными лампасами, безоружные. За голенищами начищенных сапог ногайки.

Единство паствы в молитве ошеломило... На изломах истории русские всегда нуждались в подкреплении духа, и во все времена лечили душу в православных храмах.

С началом крестного хода я впервые увидел, что такое самопожертвование. Горение свечей высветило, что спинами к нам, прикрывая собой поющих «Христос воскресе из мертвых», стоят офицеры и бойцы, держа в прицеле автоматов зияющие пустоты смертоносных развалин. Начал шарить по стенам домов прожектор «луна», приведенный в действие бэтээрщиком, которому тут же громогласно приказали выключиться. В эти минуты стало особенно ясно, что же такое «смертью смерть поправ».

Острыми клыками дыбились над крестным ходом разрушенные строения, живые огоньки свечей отпугивали тьму, многоголосое нестройное пение заглушало далекий пулеметный гомон. Страждущих вели за собой двое пастырей: отцы Анатолий и Александр, примеренные со всеми, молитвы которых каждый раз были живой беседой с Богом, а повседневное служение в отравленном гордыней Грозном лучшей, умножающей веру, проповедью...

Уезжая после трех часов ночи, я видел, как отец Анатолий дарит иконки детишкам, наголо стриженным, одинаково по-приютски одетым, радостно улыбающимся...

На Пасху ожесточенные бои шли в Гудермесе... Под Аллероем, попав в засаду, погибли уфимские собровцы и военнослужащие Калачевской бригады ВВ... Выручая их, в бой пошли десантники и бойцы ОДОНа. По Грозному в сторону Северного прошел Камаз с телами погибших, усыпанный цветами.

В храме Михаила Архангела солдаты и офицеры федеральных сил, милиционеры крестились все чаще. Батюшек приглашали в подразделения, где бойцы принимали крещение взводами и ротами. Лишенные духовного смысла на гражданке, российские парни обрели его на войне. Для всех командированных в Чечню, все там происходящее становилось понятным быстро. Угрожавший России сепаратизм локализовали в границах Ичкерии, в зоне ответственности частей и отрядов днем уголовный беспредел стихал. Ночью «волки, шакалы и крысы» продолжали убивать безоружных, обстреливали российские блок-посты и комендатуры, с восходом солнца отсыпаясь на конспиративных квартирах и в схронах.

В сентябре 1995 года в Ханкале я стоял перед генерал-майором ВВ, представляясь по случаю начала очередной командировки. Внимательно изучив удостоверение газетчика МВД России, генерал сказал:

‑ Я вас знаю. Вы писали о грозненской церкви. Священник Анатолий Чистоусов такого внимания не заслуживает. Он отказался помогать нам.

Мне было далеко за сорок, и я понял содержание неудовольствия генерала. Отец Анатолий не пошел на вербовку специальной службы...

И я ответил:

‑ Настоятель храма Михаила Архангела поступил совершенно правильно.

‑ Вы что себе позволяете, ‑ вскипел генерал-майор. - Смирно!

Мне, гражданскому человеку, оставалось, не попрощавшись, выйти из помещения специалистов по работе с личным составом.

В сентябре 1995 года отец Анатолий был озабочен подготовкой храма к зиме. Сумма, необходимая для архитектурного восстановления, поражала воображения и настоятель думал обратиться в Москву.

Первоначальные работы в бывшем административном здании вела бригада строителей-армян: немногословных, сосредоточенных. Отец Анатолий знал, что Яндарбиев объявил командированных в Чечню строителей врагами нации, объясняя, что новое строительство закрепляет присутствие Российских Вооруженных Сил в Ичкерии, и священника беспокоила безопасность рабочих: охрана выставлялась в церкви только по большим праздникам.

На время ремонта отец Анатолий перешел в палатку, рядом с которой МЧС развернул вместительный помывочный пункт. Настоятель радовался: теперь его паства чувствовала себя защищенней: горячая вода в Грозном была на вес золота. Война - это прежде всего мутный запах немытых тел, который в храме с началом осени исчез.

Комендатура аэропорта «Северный», четвертая комендатура стабильно помогали приходу продуктами.

С момента назначения отца Анатолия Чистоусова благочинным церквей Чеченской Республики, его не оставляли без внимания. Боевиков раздражало, что в храме Михаила Архангела крестят, а значит и благословляют военнослужащих. Им не нравилось, что в храме сосредотачивается много людей. Ичкерийской стороне хотелось, чтобы русскоязычное население в страхе покидало Чечню, а оно черпало духовные силы в церкви, где появился еще один священник - отец Владимир Леонов - выпускник Донецкого университета.

Отцу Анатолию угрожали... Его мучило, как менялись люди, что открылось, когда он стал настоятелем. Смысл обстановки тонко расшифровывал пономарь Николай Денисович Жученко. «Будем, как дети, ибо их есть царство небесное», ‑ говорил он отцу Анатолию. В самые тревожные, ответственные моменты он мог сказать: «По примеру Господа надо действовать» ‑ и правда легко открывалась. В одну из совместных поездок в Ставрополь их машину остановили два чеченских бандита. Скоро стало понятно, что наступили последние минуты жизни, и отец Анатолий с божьей помощью отрезвил преступников одним вопросом: «Неужели вам не страшно убивать священника?»

Вменяемых боевиков становилось все меньше. Первыми из них погибли романтики, слепо верящие в революционные преобразования. На их место пришли наемники, которых оплачивали международные террористические центры. Их главной задачей стал Джихад!

В православных храмах Чечни молились о мире. Оправдываясь, чеченцы говорили русским соседям, что воюют не за Дудаева, а мстят за убитых.

Руководство Ичкерии умело возбуждало национальную нетерпимость. Отец Анатолий знал меру опасности своего служения, но никогда не говорил об этом. Его окормлялаСтавропольская Епархия, благословения митрополита Гедеона, старца Кирилла Павлова возвышали душу.

В январе 1996 года внимание мировой общественности снова сосредоточилось на Чечне: банда полевого командира Радуева совершила налет на Кизляр, российские спецназовцы штурмовали село Первомайское. Противостоящие силы понесли потери убитыми, пленными. В Турции агенты Басаева захватили российский теплоход «Аврасия», в Грозном сам Басаев взял в заложники волгодонских строителей...

Двадцать восьмого января из храма Михаила Архангела в Урус-Мартан на встречу с Ахмедом Закаевым, отвечающим у Дудаева за связь с религиозными организациями, на машине ВАЗ-21213 выехали представитель Отдела внешних церковных сношений Московской Патриархии отец Сергий Жигулин и благочинный церквей Чеченской Республики отец Анатолий Чистоусов. Штатный водитель церкви, боясь за жизнь, отказался сесть за руль. Машину вел отец Анатолий....

За час до выезда от отца Симеона - прозорливого старца, иеросхимонаха, о жизни которого в Грозном знали единицы, пришла женщина и передала от него, чтобы отец Анатолий немедленно уехал в Ставрополь - к матушке, так как находится в большой опасности. Но батюшка не мог оставить командированного из Москвы ответственного служителя Церкви: в Урус-Мартане надо было выяснить судьбу пропавшего без вести российского солдата, о судьбе которого беспокоился Святейший Патриарх Алексий II.

Встреча с Закаевым состоялась. На обратной дороге русских священников захватили боевики. Газета «Московские новости» (N 6(821) в феврале 1996 года писала: «...По словам главы урус-мартановского района Юсупа Эльмурзаева, многие косвенные обстоятельства свидетельствуют о причастности к этой акции Ахмеда Закаева. Например, то, что священников видели вместе с ним несколько дней спустя - они проезжали на одной машине». Арест священников был санкционирован на самом высоком уровне, о чем свидетельствует, что первые четыре дня плена отца Анатолия допрашивал прокурор Ичкерии, а потом начальник особого отдела.

Пленных священников подвергли пыткам. Отцу Анатолию Чистоусову кощунственно вменяли, что он резидент российской разведки, что он водил на штурм дворца Дудаева боевые подразделения, допытывались - воевал ли он в Афганистане? Предлагали принять ислам. Пройдя через страшные истязания, православные священники, выстояв, не оклеветали себя.

Потерявшего способность ходить, изувеченного отца Анатолия носил на допросы пленный мулла: таков был дьявольский приказ палачей. Им казалось, что они унижают представителей двух великих религий. В то время, как высота их духовного подвига все более возрастала.

Противостоять мучениям ичкерийского плена, удержать в себе Бога, мог только богатырь духа, подлинный воин Христов. В Старом Ачхое, зловещем концентрационном лагере Департамента государственной безопасности Ичкерии, на кольях торчали отрубленные головы российских офицеров и солдат... Было от чего ужаснуться, потерять себя, как личность, распасться на молекулы. В застенках ичкерийского гестапо отец Анатолий Чистоусов молился: «Прости им, Господи, ибо не ведают, что творят», утешаясь: «Христос пострадал, и мы должны страдать». Священник верил, что его душа никогда не расстанется с Богом.

Отца Анатолия расстреляли. Факт его насильственной гибели подтвержден документом Ичкерийской госбезопасности, где сказано:

«Составлен Акт от 14.02.96 г. в крепости - Старый Ачхой.

Акт подписали:

1. Комиссар СБ при Президенте ЧРИ: А.Жаниев

2. Командир группы захвата СБ М.Сосуркаев

3. Сотрудник при СБ И.Жалаев

4. Военный прокурор ЧРИ Н.Мжалиев».

Благочинного церквей Чеченской Республики, настоятеля храма Михаила Архангела отца Анатолия Чистоусова погубила официальная власть Дудаева. Палачи даже сделали фотографию: окровавленный батюшка лежит неглубоко в земле. Подрясник и одеяло, в которое завернуто тело, тоже в кровавых пятнах.

Когда священника закопали, над его могилкой боевики сделали чистилку для обуви.

Отца Сергия Жигулина чудом спасли, обменяв на Мусу Идигова - начальника охраны Дудаева. Останки отца Анатолия, при всех усилиях, не найдены.

Встречаясь с матушкой Любовью Чистоусовой, архимандрит Троице-Сергиевой Лавры отец Кирилл (Павлов) с болью поведал ей, что на теле убиенного батюшки двадцать две раны.

Пресветлому образу отца Анатолия молятся православные российские люди. И он, мученик, всегда молится за нас.

Виталий Николаевич Носков , военный корреспондент

Священник Анатолий Чистоусов (1953‑1996). Родился в г. Кирове (Вятке) в 1953 г. окончил военное училище штурманов ВВС и педагогический институт. Проходил службу офицером-воспитателем в одном из военных училищ г. Ставрополя. В 1990 г. стал прихожанином Крестовоздвиженского храма г. Ставрополя. В 1993 г. уволился из Вооруженных сил в звании майора. Проходил алтарно-клиросное служение в Крестовоздвиженском храме. 18 марта 1994 г. митрополитом Гедеоном рукоположен в сан диакона. 20 марта 1994 г. - в сан иерея. 21 марта 1994 г. направлен в распоряжение благочинного православных церквей Чеченской республики, где нес пастырское послушание в храме Михаила Архангела в г. Грозном. В декабре 1994 г. оказался в эпицентре боев в г. Грозном, но не оставил прихожан и пастырского служения. 15 марта 1995 г. назначен настоятелем Михаило-Архангельского храма г. Грозного и благочинным православных церквей Чеченской республики. 13 декабря 1995 г. митрополит Ставропольский и Бакинский Гедеон возложил на о. Анатолия камилавку - награду за героическое служение в огнедышащем Грозном. 29 января 1996 г. вместе с протоиереем Сергием Жигулиным был захвачен боевиками и помещен в концлагерь в селении Старый Ачхой. Подвергался пыткам и избиениям. 14 февраля 1996 г. принял мученическую кончину в чеченском плену.

Прихожане спешат на службу в разрушенном Грозном

О.Анатолий Чистоусов

О.Анатолий в храме Архангела Михаила

ОТЕЦ АНАТОЛИЙ

___________________________
14 февраля 1996 года в чеченском плену был убит священник Анатолий Чистоусов, настоятель Михаило-Архангельского храма г. Грозный (с 21.03.1994 г.), до рукоположения - офицер Российской армии.

Военный, с двумя дипломами о высшем образовании, он мог сделать неплохую карьеру. Однако желание посвятить себя служению Богу перевесило все мирские доводы. В 1992 году он стал посещать богослужения в Крестовоздвиженском храме г. Ставрополя, а уже через год – подает рапорт об увольнении из Вооруженных сил. Домашние были удивлены такой переменой в жизни главы семьи, а жена попыталась даже не пускать его в храм. Потом смирилась.

Храм Архангела Михаила, был основан в 1892 году. В советское время храм не закрывался. Штат священников здесь в советское время состоял из пяти человек. Накануне Первой Чеченской войны, некоторые священники начали уезжать, во время самой кампании остался только один священник – отец Анатолий Чистоусов

21 марта 1994 года о. Анатолий Чистоусов был направлен в распоряжение благочинного церквей Чечни, которым тогда был протоиерей Петр Нецветаев. Когда Митрополит Гедеон предложил ему ехать сюда, он, конечно же, мог отказаться. Получив назначение, о. Анатолий без промедления отправился в Грозный, где уже в то время было неспокойно и взрывоопасно.

Как-то его машину остановили во время поездки в Ставрополь, в Андреевский Кафедральный Собор. Забрали все деньги, которые были необходимы для приобретения церковной утвари. После этого Митрополит Гедеон предложил ему остаться, не ехать обратно.
Но отец Анатолий вернулся: «Как я могу оставить свою паству?», — сказал он.

В декабре 1994 года в Грозном начались широкомасштабные военные действия. Храм оказался в эпицентре боев; одним из первых снарядов был разрушен второй этаж церковного дома, несколько снарядов попало в храм. Но богослужения продолжались теперь уже в подвале. О. Анатолий в подряснике бесстрашно шел среди пуль и снарядов к солдатам, к находившимся в подвалах домов жителям города: исповедовал, причащал, крестил. Его подрясник был в нескольких местах прострелен пулями, но он вновь и вновь шел к тем, кто его ждал.

По свидетельству участника боевых действий в Грозном - офицера спецназа ВДВ - в то время, когда его подразделение было окружено и держало оборону в здании грозненского вокзала, чеченские боевики, уже отчаявшись взять вокзал штурмом, стали пытаться психически сломить наших ребят. Главная роль была отведена в этом деле правозащитнику и ныне депутату Государственной Думы Сергею Ковалеву. Как рассказал офицер ВДВ, Ковалев при помощи громкоговорителя призывал десантников сложить оружие, так как они являются "преступниками и убийцами". Спецназовцы после этих слов не открыли огонь на поражение только потому, что они видели в группе боевиков рядом с Ковалевым православного священника. Уже потом стало известно, что этим священником был отец Анатолий Чистоусов, насильно приведенный чеченскими бандитами для того, чтобы, подобно Ковалеву, призывать десантников сдаться. Но отец Анатолий отказался что-либо говорить и лишь молча перекрестил наших ребят.

Совершал богослужения, невзирая на то, что храм оказался в эпицентре боевых действий.
В новогоднюю ночь 1995 года был насильно привезен бандитами на грозненский железнодорожный вокзал, где ему приказали обратиться к держащим оборону российским солдатам с требованием сдаться. В ответ на это отец Анатолий благословил солдат на ратное дело.

Совершал богослужения, невзирая на то, что храм оказался в эпицентре боевых действий.
В новогоднюю ночь 1995 года был насильно привезен бандитами на грозненский железнодорожный вокзал, где ему приказали обратиться к держащим оборону российским солдатам с требованием сдаться. В ответ на это отец Анатолий благословил солдат на ратное дело.

Согласно имеющимся свидетельствам, после похищения отец Анатолий содержался в лагере департамента государственной безопасности Ичкерии в районе села Старый Ачхой. Здесь священник Русской Православной Церкви был расстрелян, приняв мученическую кончину от рук своих похитителей.

Это подтверждается, в частности, соответствующим актом от 14 февраля 1996 года, который был составлен ответственными сотрудниками службы безопасности при президенте Ичкерии и заверен военным прокурором республики.

Среди переданных Московской Патриархии документов имеется фотография тела священника Анатолия Чистоусова, сделанная его палачами после расстрела.

В продолжение всего периода, когда судьба отца Анатолия оставалась неизвестной, Священноначалие Русской Православной Церкви предпринимало решительные усилия по вызволению похищенного священника, равно как и иных клириков и чад Церкви, плененных в Чечне. Останки отца Анатолия были эксгумированы лишь в июле 2003 года в горах недалеко от Старого Ачхоя и захоронены в Ставрополе при часовне городского кладбища.

«По имеющейся информации Чистоусов А. И., 1953 г.р. действительно похищен в январе 1996 г. в Урус-Мартановском районе ЧРИ. Инициатором и одним из исполнителей похищения его и о. Сергия Жигулина является Закаев Ахмед Халидович, 1956 г.р., бывший работник Министерства культуры, помощник Президента ЧРИ З. Яндарбиева. Впоследствии, по указанию А. Закаева, о. Анатолий был расстрелян и захоронен на западной окраине пос. Красноармейский, Урус-Мартановского района ЧРИ». Бывший сотрудник Грозненской ТЭЦ Валерий Росляков, захваченный зимой 95-го в заложники и доставленный бандитами в Старый Ачхой, рассказал, что в селе действовал настоящий концлагерь, в котором находилось около 150 человек. Были в лагере строители, военнослужащие и даже местные жители. Той же зимой в лагерь привезли еще 20 энергетиков, похищенных на Грозненской ТЭЦ-2, шестерых работников "Ростовэнергоремонта" и двух священников – отцов Сергия и Анатолия. Всех пленных, по словам выжившего энергетика, держали в подвале местной школы, а с приближением федеральных сил весной 96-го года перевели в подземные казематы, вырытые в центре села. "Тех, за кого не давали выкуп, угоняли на строительство дороги в Итум-Кале,– рассказал оперативникам Валерий Росляков.– Многих специально мучили, чтобы другие видели и боялись. Некоторых, "ненужных", просто расстреливали".

Так был убит и священник Анатолий Чистоусов, настоятель Михаило-Архангельского храма в Грозном. По мнению оперативников ФСБ, священника похитили ичкерийские спецслужбы, которые и доставили его в лагерь в Старый Ачхой. Вполне возможно, что этот лагерь смерти был узаконенной ичкерийскими властями тюрьмой и сюда помимо заложников, на которых можно было зарабатывать деньги, привозили всех не угодных правящей власти. Отца Анатолия, заподозренного в связях с ФСБ, расстреляли в феврале 1996 года, незадолго до прихода российских войск. Его тело зарыли на футбольном поле местной школы, а поле заминировали.

Потрясающее свидетельство глубокой веры и высокой чистоты о. Анатолия привел о. Сергий Жигулин, когда рассказывал об обстоятельствах их пленения. Захваченный жестокими, звероподобными людьми, о. Анатолий с вдохновением произнес: «Слушай, брат, представляешь, ведь это счастье — пострадать за Христа, умереть с Его именем на устах». Именно эта постоянная готовность о. Анатолия засвидетельствовать свою веру во Христа мученическим подвигом открывает в нем героя православной веры XX века и воистину святого человека. О. Анатолий Чистоусов — это слава Ставропольской епархии и всей Русской Православной Церкви. Благодаря ему и таким людям как он, мир имеет еще одно доказательство истинности православной веры, а духовенство и народ Божий — яркий, вдохновенный пример беззаветного служения Всемогущему Богу и Церкви Христовой.