Кто убил филиппа македонского отца александра. Филипп Македонский: биография, причины военных успехов Филиппа II Македонского

Филипп 2 создал все предпосылки, что бы его сын смог завоевать половину мира. Начинал Филипп с армии, разбитой иллирийцами, с бедным и слабым государством. Укрепив армию и разбив северных варваров, Филипп взял под свой контроль богатые рудники. Где дипломатией, где подкупами, а где и решительными военными действиями Филипп подчинил себе соседние государства, начиная с Фессалии. Как и Рим в будущем, Филипп разделял и властвовал в Греции. Битва при Херонее окончательно закрепила гегемонию Македонии, позволила Филиппу возглавить Коринфский союз и начать подготовку к вторжению в Персию. Смерть помешала ему выполнить задуманное.

Сведения о Филиппе 2 Македонском и битве при Херонее можно узнать у Диодора Сицилийского “Историческая библиотека”, Полиена “Стратегемы”, Плутарха “Сравнительные жизнеописания” и Юстина “История Филиппа – Помпея Трога”. Подготовка Филиппом 2 фалангитов описана в статье .

Плутарх , Пелопид

Он (Пелопид) уладил раздоры, вернул изгнанников и, взяв в заложники Филиппа, брата царя, и еще тридцать мальчиков из самых знатных семей, отправил их в Фивы, чтобы показать грекам, как далеко простирается влияние фиванцев благодаря славе об их могуществе и вере в их справедливость. Это был тот самый Филипп, который впоследствии силою оружия оспаривал у Греции ее свободу. Мальчиком он жил в Фивах у Паммена и на этом основании считался ревностным последователем Эпаминонда. Возможно, что Филипп и в самом деле кое-чему научился, видя его неутомимость в делах войны и командования…

Юстин , 6.9

Тогда же (афиняне) начали делить общественные средства, на которые раньше содержались воины и гребцы, между городским населением. Вследствие всего этого и случилось так, что по вине такой распущенности греков возвысился из ничтожества презренный, никому неведомый народ – македоняне, а Филипп, который три года содержался в Фивах как заложник, воспитывавшийся на примерах доблестей Эпаминонда и Пелопида, наложил на всю Грецию и Азию как ярмо рабства господство Македонии.

Диодор , 16.2,3,8,35

Филипп, сын Аминты и отец Александра, который победил персов на войне, получил македонский престол следующим образом. Когда Аминта был побежден иллирийцами и был вынужден платить дань завоевателям, иллирийцы взяли Филиппа, младшего сына Аминты, в качестве заложника, и оставили его на попечение фиванцам. Они, в свою очередь, поручили мальчика отцу Эпаминонда и приказали ему осуществлять тщательное наблюдение за своим подопечным и руководить его воспитанием и образованием. Когда Эпаминонд был отдан преподавателю философии пифагорейской школы, Филипп, который был воспитан вместе с ним, приобрел широкое знакомство с пифагорейской философией. Так как оба ученика показали природные способности и трудолюбие, они доказали свое превосходство доблестью. Из двоих Эпаминонд прошел самые суровые испытания и сражения и привел свое отечество, почти чудесным образом, к руководству Элладой, в то время как Филипп, пользуясь своей точно такой же начальной подготовкой, достиг не менее, чем слава Эпаминонда. После смерти Аминты, Александр, старший из сыновей Аминты, вступил на престол. Но Птолемей из Алор убил его и вступил на престол, а затем подобным способом Пердикка поступил с ним, и правил как царь. Но когда он потерпел поражение в большом сражении с иллирийцами и пал в бою, Филипп, его брат, бежал из-под стражи в качестве заложника, и получил царство, находящееся в плохом состоянии. Македонцы потеряли более четырех тысяч человек в бою, а остальные, охваченные паникой, стали чрезвычайно боятся иллирийской армии и потеряли мужество для продолжения войны. Примерно в то же время пеоны, которые жили вблизи Македонии, начали грабить ее земли, выказывая презрение к македонцам, иллирийцы начали собирать большое войско и готовиться вторжению в Македонии, в то время как некий Павсаний, который был связан с царской семьей Македонии, планирует с помощью фракийского царя присоединиться к борьбе за престол Македонии. Аналогичным образом, афиняне, тоже будучи враждебны к Филиппу, старались поставить Аргея на престол и отправили стратега Мантиаса с тремя тысячами гоплитов и значительными военно-морскими силами.

Македонцы из-за несчастий претерпленных в бою и великих опасностей, давящих на них, пребывали в большой растерянности. И все же, из-за таких страхов и опасностей, грозящих ему, Филипп не был охвачен паникой от значительности ожидаемых трудов, но, созвав вместе македонцев на ряд собраний и призвав их в яркой речи быть мужчинами, он поднял их моральный дух, улучшил организацию своих сил и снабдил людей подходящим оружием для войны, он ввел постоянные учения людей под оружием и соревнования в физических упражнениях. Действительно, он разработал плотный строй и снаряжение фаланги, подражая закрытому боевому порядку с перекрытием щитов троянских воинов, и был первым создателем македонской фаланги.

Художник А.Каращук

…И так как от этих шахт он вскоре накопил богатство, с изобилием денег он поднимал престиж македонского царства все выше и выше плоть до наивысшего положения, так как золотые монеты, которые он чеканил, стали известны по его имени как Филиппики, он организовал большой отряд наемников, и с помощью этих денег взятками побудил многих греков стать предателями своей родной земли.

После этого Филипп, отвечая на призыв фессалийцев, ввел свои войска в Фессалию, и сначала вел войну против Ликофрона, тирана Фер, помогая фессалийцам, но позже, Ликофрон призвал вспомогательные силы от своих союзников фокейцев, Фаилл, брат Ономарха, был отправлен с семью тысячами человек. Но Филипп победил фокейцев и изгнал их из Фессалии. Тогда Ономарх явился в спешке со всеми своими военными силами на поддержку Ликофрона, полагая, что он добьется господства над всей Фессалией. Когда Филипп совместно с фессалийцами вступил в бой против фокейцев, Ономарх, имея численное превосходство, победил его в двух сражениях и убил многих из македонцев. Филипп, оказался в крайней опасности и его солдаты настолько упали духом, что покидали его, но возбудив мужество у большинства, он с большим трудом заставил их подчиняться его приказам. Позже Филипп отвел войска в Македонию, и Ономарх, уйдя в Беотию, победил беотийцев в сражении и взял город Коронею. Что касается Фессалии, Филипп как раз в это время вернулся с войском из Македонии и выступил в поход против Ликофрона, тирана Фер. Ликофрон, однако, поскольку соотношение сил было не в его пользу, вызвал на подкрепление своих союзников фокейцев, обещая совместно с ними организовать правительство в Фессалии. Поэтому, когда Ономарх поспешил на его поддержку с двадцатью тысячами пеших и пятьюстами конных, Филипп, убедив фессалийцев вести войну совместно, собрал совместные силы численностью более двадцати тысяч пеших и три тысячи конных. Произошла упорная битва и, с фессалийской кавалерий, превосходящей вражескую и по численности и доблести, Филипп победил. Поскольку Ономарх бежал к морю и Харес Афинский случайно проплывал на своих триремах, имела место большая резня фокейцев; люди, пытаясь спастись, снимали с себя доспехи и стремились доплыть до трирем, и среди них был Ономарх. В итоге более шести тысяч фокейцев и наемников были убиты, и среди них сам стратег, и не менее чем три тысячи были взяты в плен. Филипп повесил Ономарха, остальных он бросил в море, как осквернителей храма.

Полиэн , 4.2.17

Филипп, желая приобрести Фессалию, сам открыто не воевал с фессалийцами, но, пока пеллинейцы воевали с фарсальцами и ферейцы - с лариссянами, а остальные разделились по враждующим сторонам, всегда приходил на помощь тем, кто его звал. Одерживая верх, он не изгонял побежденных, не отнимал оружия, не разрушал укреплений, но еще более усиливал распри или развязывал их, поддерживал слабых, более сильных ниспровергал, был другом представителям народа, демагогам оказывал услуги. Именно этими стратегемами, а не оружием Филипп завладел Фессалией.

2.38.2 (поражение Филиппа от камнеметов)

Ономарх, готовившийся к бою против македонян, занял у себя в тылу полукруглую гору и, спрятав на обеих вершинах камни и камнеметы, вывел войско на лежащую внизу равнину. Когда же наступающие македоняне выстрелили, фокидяне притворились, что бегут к середине горы. Македоняне уже теснили их, преследуя с мужеством и напором, те же, метая камни с вершин, сокрушали македонскую фалангу. Именно тогда Ономарх дал сигнал фокидянам повернуть и атаковать врагов. Македоняне же, когда одни атаковали их сзади, а другие метали камни, с большим трудом бежав, отступили. Говорят, что во время этого бегства царь македонян Филипп сказал: «Я не бежал, но отступил, как баран, чтобы снова произвести более сильный удар».

Плутарх , Демосфен

…Затем, разъезжая послом по Греции и произнося зажигательные речи против Филиппа, он (Демосфен) сплотил для борьбы с Македонией почти все государства, так что оказалось возможным набрать войско в пятнадцать тысяч пеших и две тысячи всадников, – помимо отрядов граждан, – и каждый город охотно вносил деньги для уплаты жалования наемникам.

Демосфен , Речи

Прежде всего тогда, лакедемоняне, да и все остальные, в течение четырех или пяти месяцев, как раз в самую лучшую пору года, вторгнутся бывало, опустошат страну *противников* своими гоплитами, то есть гражданским ополчением, и потом уходят обратно домой. Теперь же … наоборот, вы слышите, что Филипп проходит, куда ему угодно, не с помощью войска гоплитов, но окружив себя легковооруженными, конницей, стрелками, наемниками – вообще войсками такого рода. Когда же с этими войсками он нападет на людей, страдающих внутренними недугами, и никто не выступит на защиту своей страны вследствие взаимного недоверия, вот тогда он установит военные машины и начнет осаду. И я не говорю уж о том, что ему совершенно безразлично зима ли стоит в это время или лето, и он не делает изъятия ни для какой поры года и ни в какую пору не приостанавливает своих действий.

А посмотрите, как было у Филиппа, с которым у нас шла борьба. Во-первых, он распоряжался своими подчиненными сам полновластно, а это в делах войны – самое важное из всего. Затем, его люди никогда не выпускали из рук оружия. Далее, денежные средства у него были в избытке, и делал он то, что сам находил нужным, … никому не должен был давать отчета, – словом, был сам над всем господином, вождем и хозяином. Ну, а я, поставленный один на один против него (справедливо разобрать и это), над чем имел власть? – Ни над чем! …Но все-таки, несмотря на такие невыгоды в нашем положении, я привлек к союзу с вами эвбейцев, ахейцев, коринфян, фиванцев, мегарцев, левкадян, керкирцев, – у них у всех удалось набрать в общем пятнадцать тысяч наемников и две тысячи всадников, помимо гражданских сил; денег я постарался собрать насколько мог больше.

Художник Johnny Shumate

Битва при Херонее, 338 г. до н.э.

Описание битвы при Херонее очень туманное. Большинство поздних авторов стараются подчеркнуть роль Александра. Даже с расстановкой армий нет полной ясности. Современные авторы пытаются реконструировать битву зачастую с прямо противоположных точек зрения. Своеобразна реконструкция Андрея Куркина, полностью меняющая диспозицию войск в сравнении с общепринятой трактовкой источников. Она основана на месторасположении льва – памятника погибшим и объясняет многие моменты битвы, но не согласуется с тем, что Филипп непосредственно сражался с афинянами. В реконструкции Хаммонда крыло, возглавляемое священным отрядом фиванцев почему то отклонилось назад. Тогда как Эпаминонд, наоборот, строил косой боевой порядок сильнейшим крылом вперед.

Диодор , 16.85-86

Он (Филипп) подождал, когда прибудет последний отставший из его союзников, а затем вошел в Беотию. Его войска пришли в составе более чем тридцати тысяч пехоты и не менее двух тысяч конницы. Обе стороны были на нацелены на битву, в хорошем расположении духа и горячи, и были сопоставимы в храбрости, но царь имел преимущество и числе, и в даре полководца. Он провел много сражений различных видов и одержал победу в большинстве случаев, так что он имел большой опыт в военных операциях. С афинской стороны, лучшие из их стратегов были мертвы – Ификрат, Хабрий, и Тимофей в том числе, – а лучший из тех, кто остались, Харес, был не лучше, чем любой средний солдат по энергии и благоразумию, требуемых командиру.

Художник Xristos Gianopoulos

Армии развернулись на рассвете и царь поместил своего сына Александра, юношу по годам, но отмеченного доблестью и быстротою действий, на одно крыло, разместив рядом с ним своих самых опытных стратегов, а сам во главе отборных отрядов командовал на другом; отдельные подразделения были размещены где требовал случай. С другой стороны, разделив фронт по народам, афиняне отдали одно крыло беотийцам, и сами взяли руководство на другом. Как только завязался бой, обе стороны горячо состязались в течение длительного времени, и было много павших с обеих сторон, так что некоторое время ход борьбы давал надежду на победу для обеих сторон.

Тогда Александру, чья душа понуждала показать отцу свою удаль и неукротимую волю к победе, умело поддержанному своими людьми, первому удалось разорвать сплошной фронт вражеской линии и, сразив многих, он лег тяжелым бременем на противостоящие ему войска. Такого же самого успеха добились его товарищи, бреши в передней линии были постоянно открыты. Нагромождая трупы, в конце концов, Александр продрался сквозь линию и обратил своих противников в бегство. Тогда царь также лично выдвинулся значительно вперед и не уступая в чести на победу даже Александру, он сначала оттеснил войска, расположенные перед ним, а затем, заставил их бежать, стал человеком принесшим победу. Более тысячи афинян пали в битве и не менее чем две тысячи были захвачены в плен. Кроме того, многие из беотийцев были убиты, а немало взято в плен. После битвы Филипп поставил победный трофей, выдал для захоронения павших, принес жертвы богам за победу, и вознаградил по заслугам тех из своих людей, кто отличился.

Реконструкция битвы, А.Куркин

Полиен , 4.2.2,7

Филипп, когда сражался при Херонее с афинянами, подавшись назад, отступил. Стратокл, стратег афинян, воскликнув: «Мы должны до тех пор не отставать от врагов, пока не загоним их в Македонию!» – продолжил следовать за македонянами. «Афиняне не умеют побеждать», - сказал Филипп и стал отходить лицом к неприятелю, сомкнув фалангу и защитившись оружием от натиска афинян. Немного спустя, заняв возвышенности, он ободрил свое войско, сделал поворот и, решительно устремившись на афинян, блестяще с ними сразился и победил.

Филипп при Херонее, зная, что афиняне порывисты и не приучены к военным упражнениям, а македоняне опытны и натренированы, немало затянув сражение, вскоре утомил афинян и тем самым легко одержал над ними победу.

Реконструкция битвы, Н.Хаммонд

Плутарх , Александр

Александр участвовал также в битве с греками при Херонее и, говорят, первый бросился в бой со священным отрядом фиванцев.

Юстин , 9.3,5

Однако, как только Филипп оправился от раны, он начал войну против афинян, которую давно уже втайне подготовлял. Фивяне встали на сторону афинян, опасаясь, что если афиняне будут побеждены, пламя войны перекинется к ним. Между этими двумя государствами, незадолго до того столь враждебными друг другу, был заключен союз, и они разослали посольства по всей Греции: они считают, [говорили они], что общего врага надо отражать общими силами, ибо Филипп, если первые его действия будут удачны, не успокоится, пока не покорит всю Грецию. Под влиянием этого некоторые государства присоединились к афинянам; некоторых же страх перед трудностями войны склонил на сторону Филиппа. Когда дело дошло до сражения, афиняне, хотя намного превосходили врага своей численностью, были побеждены доблестью македонян, закаленной в постоянных войнах. Но погибли они, памятуя о прежней своей славе; раны у всех [павших] были на груди, и каждый, [падая и] умирая, покрывал своим телом то место, на которое он был поставлен своим военачальником. Этот день был для всей Греции концом ее славного господства и ее издревле существовавшей свободы.

Художник Adam Hook

Филипп, приведя в порядок дела в Греции, приказал созвать в Коринф представителей от всех государств для того, чтобы установить определенный порядок при сложившемся положении вещей. Здесь Филипп определил условия мира для всей Греции сообразно с заслугами отдельных государств и образовал из всех их общий совет, как бы единый сенат. Одни только лакедемоняне отнеслись с презрением и к царю и к его установлениям, считая не миром, а рабством тот мир, о котором не сами государства договорились, а который дарован победителем. Затем определена была численность вспомогательных отрядов, которые должны были выставить отдельные государства либо в помощь царю в случае нападения на него, либо для использования их под его командой в случае, если он сам объявит войну кому-нибудь. И не было сомнения, что эти приготовления направлены против Персидского государства. Численность вспомогательных отрядов была двести тысяч пехотинцев и пятнадцать тысяч всадников. Сверх этого количества – македонское войско и отряды варваров из покоренных Македонией соседних племен. В начале весны он послал вперед в Азию, подвластную персам, трех полководцев: Пармениона, Аминту и Аттала

Участие в войнах: Союзническая война. Первая Македонская война. Экспансия в Эгейском море. Вторая Македонская война. Сирийская война.
Участие в сражениях: Апелавра. Лада.

(Philip V of Macedon) Македонский царь, сын Деметрия II

Детство и юность Филиппа прошли под опекой отчима — Антигона III. Вместе с государством царевич наследовал и его политику. Добившись значительных успехов в Греции благодаря помощи Арата (главы ахейского союза), Антигон наказал Филиппу неуклонно следовать советам Арата и только через него приобретать знакомства среди ахейцев и вести переговоры с городами. И Арат так крепко прибрал царевича к своим рукам, что тот вернулся домой полным честолюбивого интереса к Греции и симпатии к своему наставнику. После кончины Антигона, этолийцы, презирая легкомысленность ахейцев, которые, привыкнув ждать спасения из чужих рук и прятаться под защиту македонского оружия, предавались бездействию и праздности, начали тревожить Пелопоннес. При Кафиях они разгромили Арата, и тот, как и прежде, поспешил прибегнуть к помощи македонского царя. Филипп стремительно прибыл в Пелопоннес. В Коринфе он нашел явившихся от союзных государств представителей и в совете с ними обсуждал, какие меры следует принять против этолийцев. Единогласно решено было объявить им войну. После этого Филипп возвратился в Македонию и всю зиму энергично собирал там армию.

В 219 г. до н. э. Филипп через Фессалию вступил в Эпир, соединился с эпиротами, захватил Амбракий, переправился через Амбракийский залив и взял приступом этолийские Фойтии. После этого никто не отваживался выступить против македонцев в открытом бою, и Филипп беспрепятственно опустошил всю Этолию. Он уже собирался переправиться в Пелопоннес, чтобы напасть на входивших в этолийский союз элейцев, но явились вестники из Македонии и сообщили, что дарданы стягивают войска и производят значительные военные приготовления для нападения на страну. Филипп незамедлительно вернулся в Македонию. Воспользовавшись этим, этолийцы напали на эпиротов и предали их земли страшному разорению. Сожжено было и знаменитое Додонское святилище. Все думали, что Филипп не начнет уже в этом году войны, но, едва пришла зима, он с небольшой армией через Фессалию, Эвбею, Беотию и Мегариду вошел в Пелопоннес. Ничего не подозревавшие элейцы собрались тем временем вторгнуться в Сикионию, но на перевале Апелавра наткнулись на Филиппа. Множество элейцев было перебито, другие взяты в плен, бегством спаслось не более сотни. Все это казалось пелопоннесцам чудом: в одно и то же время они получили вести о прибытии царя и о его победе.

Филипп же направился в Аркадию, причем много раз испытывал по пути снежные метели и лишения на перевале через Олигирт. Ахейцы во главе с Аратом-младшим дожидались его у Кафий. Соединившись вместе, оба войска подошли к Псофиду. Этот город, господствующий над Элидой, считался неприступным. С трех сторон он был прикрыт бурными реками, а с четвертой — высокой горой. Тем не менее Филипп, понимая, как важно для него обладание этой твердыней, велел готовиться к штурму. Македонцы переправились через реку и с ходу овладели стенами. Защитники бежали в акрополь, но сдались через несколько дней. Филипп передал город ахейцам и пошел на Ласион. Им он тоже овладел с ходу. После этого элейцы не решались уже выходить навстречу, и македонцы беспрепятственно грабили страну. Элида с древности отличалась богатством и многолюдством, так что добыча была очень велика. Между тем сколь грозен был царь с врагами, столь же любезен оставался он с союзниками, так что пользовался доброй славой не у одних только ахейцев, но и у всех пелопоннесцев. В это время ему в равной степени были присущи проницательность, память и радушие. К этому присоединялись царственная наружность и такой же характер, и, что всего важнее, военная доблесть и отвага. Некоторые города элейцев он взял приступом, другие сами открыли перед ним ворота. Так что еще до исхода зимы вся Трифилия признала его власть.

Весной 218 г. до н. э. Филипп , посовещавшись с друзьями, решил распространить войну на море. Не откладывая дела, царь энергично принялся собирать корабли ахейцев и свои в Лехей, а своих фалангистов обучал гребле. Когда флот и сухопутное войско были готовы, Филипп высадился на земле палеян. Все свои усилия на этот раз он сосредоточил на овладении Кефалленией, так как, имея этот остров, он мог господствовать над северо-западными берегами Пелопоннеса, главным образом над областью элейцев, а также над Эпиром, Этолией и Акарнанией. Но поскольку город кефалян был хорошо укреплен и овладеть им сразу не удалось, Филипп решил вновь перенести войну в Этолию и прежде всего взял Фермы. Всю местность он подверг жестокому разорению, не пощадив даже храмы богов. Из Этолии царь на кораблях отправился в Коринф и, высадившись здесь, быстрым маршем пошел на Лаконику. Лакедемоняне, предполагавшие, что македонцы все лето проведут в Этолии, были вне себя от ужаса, ибо события застигли их врасплох. Тем не менее, царь Ликург II приготовился к сражению на холмах вблизи Менелайона. Позиция казалась достаточно неприступной, но Филипп с пелтастами и иллирийцами смело ударил на врага и выбил его с высот. Лакедемоняне укрылись в крепостях и со стен наблюдали за тем, как македонцы разоряют их страну. Так и не выманив их в поле, Филипп отступил в Коринф.

Между тем этолийцы, измученные войной, спешили заключить мир, так как расчеты их не оправдывались ходом событий: они надеялись найти в Филиппе неопытного мальчика, а на самом деле нашли в нем совершеннолетнего мужа, как в замыслах, так и в исполнении их. Но сам Филипп считал, что время для мира еще не пришло. С наступлением зимы царь вернулся в Македонию. Весной 217 г. до н. э. он выступил против дарданцев и взял Билазоры, город весьма удобно расположенный на пути из Дардании в Македонию, так что благодаря этому подвигу он почти окончательно оградил себя от опасностей со стороны дарданцев. Вслед за тем он отправился в Фтиотиду и попытался с ходу взять Мелитеи. Когда попытка не удалась, Филипп направился к Фтиотийским Фивам, также принадлежавшим этолийцам. На этот раз осада проводилась с чрезвычайным упорством. Придвинув к городу осадные машины, македонцы разрушили часть стены, после чего фиванцы сдались. Таким образом, Филипп обезопасил от набегов этолийцев Магнессию и Фессалию. Всех прежних жителей он продал в рабство и поселил здесь македонцев. Из Фив город был переименован в Филипполь.

Как раз в это время пришло известие о тяжелом поражении, которое потерпели римляне от Ганибала. Когда Филипп сообщил эту новость бывшему фарскому тирану Деметрию, тот стал советовать ему возможно скорее кончить войну с этолийцами и, покорив Иллирию, переправиться с войском в Италию. Деметрий хорошо знал римлян и уверенно предрекал, что, победив их, Филипп сделает первый шаг к мировому господству. Подобными речами Деметрий быстро воспламенил Филиппа, царя юного, счастливого в своих начинаниях и мечтавшего о мировом владычестве. Филипп разослал в греческие города своих послов с просьбой явиться в Навпакт для начала переговоров, и сам прибыл туда же во главе своей армии. Так как война уже изрядно всем надоела, договориться было не трудно, и мир вскоре был заключен на условиях, что каждая сторона останется при своих владениях. После этого Филипп обратился против иллирийцев и одновременно стал готовить суда для переправы в Италию. Вместе с тем он отправил своих послов к Ганибалу, который заключил с ним дружественный союз на таких условиях: Филипп переправится в Италию с флотом как можно большим (полагали, что он сможет снарядить двести кораблей) и будет опустошать морское побережье; по окончании войны вся Италия будет принадлежать Карфагену; окончательно покорив Италию, Ганнибал отплывет в Грецию и поведет войну с тем, кого укажет Филипп; все завоеванные на этот раз земли будут принадлежать Македонии. Таков примерно был этот договор. Но когда македонское посольство отправилось в обратный путь, корабль их был захвачен римлянами. Филиппу пришлось отправить новое посольство, на что потребовалось много времени. К тому же римляне доподлинно знали теперь, что Филипп им враг, и могли заблаговременно подготовиться к войне.

В это время стали проявляться дурные наклонности Филиппа. Его природная испорченность одолела наносную сдержанность и вырвалась из-под ее власти. Постепенно обнажился и выявился истинный нрав Филиппа. Прежде всего, царь нанес обиду младшему Арату , нарушив его супружеские права, и долгое время никто об этом не догадывался, ибо Филипп был семейным другом обоих Аратов и пользовался их гостеприимством. Потом он начал выказывать враждебность к государственным порядкам греков, а вскоре уже открыто дал понять, что хочет избавиться от Арата.

Первый повод к подозрениям доставили события в Мессене. В городе вспыхнула междоусобная борьба. Арат с помощью запоздал, и Филипп, явившись на день раньше, тут же подлил масла в огонь: сначала он особо беседовал с властями и спрашивал, неужели у них нет законов против народа, а потом, в особой беседе с вожаками народа, спрашивал, неужели у них нет силы против тиранов. Обе стороны осмелели: власти попытались схватить и взять под стражу вожаков народа, а те во главе толпы напали на своих противников, убили их и вместе с ними — еще без малого 200 человек.

Когда это ужасное дело, подстроенное Филиппом, уже свершилось и царь старался еще сильнее ожесточить мессенцев друг против друга, прибыл Арат. Он сам не скрывал своего возмущения и не остановил сына, когда тот набросился на Филиппа с резкими и грубыми упреками. Младшему Арату Филипп ничего не ответил, хотя и кипел от гнева, а старшего, прикидываясь, будто спокойно проглотил все сказанное и будто по натуре он сдержан и терпелив, как и подобает государственному мужу, взял за руку и увел из театра как друга. Но Арат чутко почувствовал перемену в царе и с этого времени стал удаляться от него. И когда Филипп двинулся в Эпир и просил его принять участие в походе, он отвечал ему отказом и остался дома.

Филипп выступил против Аполлонии, находившейся в Южной Иллирии. Он подошел к ней по реке, ведя против течения 120 бирем, и начал правильную осаду города. Одновременно македонцы захватили эпирский Орик. Оба города были союзниками римлян и поэтому стали слать в Рим свои посольства, требуя помощи. Хотя римляне были связаны по рукам войной с Карфагеном , новая война не застала их врасплох. Пропретор Марк Валерий, командовавший флотом в Брундизии, с небольшим войском переправился через море и высадился в Иллирии. Римляне с ходу взяли Орик, а затем незаметно приблизились к Аполлонии и тихо вошли в город. Македонцы настолько далеки были от мысли о возможности войны с римлянами, что даже не заметили их прихода. Между тем Валерий узнал, насколько беспечно и нерадиво ведет себя неприятель, и решил воспользоваться этим. Следующей ночью римляне, не поднимая тревоги, в ночной тиши вышли из города и напали на македонский лагерь. Македонское войско охватил такой страх и ужас, что воины стали хватать любое подвернувшееся под руку оружие, но даже не пытались прогнать врага из лагеря. Сам Филипп спросонок бросился бежать полуголый и первый добежал до кораблей на реке. За ним неслась и прочая толпа. Весь лагерь был оставлен в руках римлян. Македонцы опустились на кораблях к морю и тут увидели, что устье реки заперто римским флотом. Филипп велел вытащить суда на берег и сжечь. В Македонию он вернулся посуху, с войском в значительной степени обезоруженным и обобранным.

Сразу вслед за этим Филипп возвратился в Пелопоннес и снова попытался обмануть мессенцев, но сохранить тайну не сумел и стал чинить открытые насилия и разорять страну. Тут Арат порвал с ним окончательно, а Филипп решил избавиться от него. Он принял решение убить Арата в уверенности, что пока тот жив, ему никогда не быть не то что тираном или царем, но даже просто свободным. Филипп поручил своему другу Тавриону извести Арата с помощью яда. Таврион сумел сблизиться с Аратом и дал ему яду, но не сильного и не быстродействующего. Все выглядело так, будто Арат занемог быстротечной чахоткой, которая и свела его в могилу. Однако злодеяние это не осталось тайной ни для самого Арата, ни для всей Эллады. Ахейцы с великими почестями погребли Арата и с этого времени стали относиться к Филиппу с величайшим подозрением.

Отличаясь большой твердостью в исполнении поставленных решений, Филипп не отказался от намерения занять Иллирию. Покончив с делами в Мессении, он повел свое войско к Лиссу. Осмотрев город, царь убедился, что тот прекрасно защищен с моря и суши. Что касается акрополя — Акролисса — то тот был и вовсе неприступен. Чтобы захватить город и крепость, надо было прибегнуть к хитрости. Лучшую часть войска Филипп спрятал в поросших лесом лощинах. С остальными солдатами он подступил с другой стороны к городу. Иллирийцы увидели, что македонцев немного, и смело вышли против них за стены города. После короткого боя Филипп начал отступать. Тогда гарнизон Акролисса тоже вышел из крепости, собираясь ударить им в тыл. Скрытые в лощинах македонцы немедленно ворвались в крепость. Город был взят на другой день. После падения этих твердынь большая часть иллирийцев покорилась Филиппу.

Римляне тоже не теряли времени даром. Пока Филипп расширял свои владения в Иллирии, они нанесли ему удар в самой Элладе. В 211 г. до н. э. Марк Валерий Левин , явившись к этолийцам, побудил их своими речами вновь начать войну против Македонии. Сейчас же был заключен договор, по которому римляне обещали новым союзникам захватить для них Акарнанию, а этолийцы — помогать римлянам вплоть до заключения мира. Филипп зимовал в Пелле. Туда ему донесли об отпадении этолийцев. Положение его сильно осложнилось. Филипп собирался ранней весной двинуться с войском в Грецию, но, чтобы обезопасить Македонию с тыла — от беспокойных иллирийцев и соседних им городов, прежде напал на своих северных соседей. Опустошив Иллирию, он повернул в Пелагонию и взял Синтию, город дарданцев, где готовилось вторжение в Македонию, а потом пошел во Фракию на медов и захватил их столицу, город Иамфорину.

Наконец летом 209 г. до н. э. Филипп пришел на помощь ахейцем. Им приходилось воевать и против этолийцев, и против лакедемонян. Спартанский тиран Маханид донимал их на границах, а этолийцы опустошали их земли, переправив свою армию через пролив между Патрами и Навпактом.

Филипп высадился у Ламии в Фессалии. Этолийцы под предводительством Пиррия выступили против него. С ними были вспомогательные войска, посланные пергамским царем Атталом, и около 1000 римских моряков. Филипп дважды нанес Пиррию поражение. Перепуганные этолийцы укрылись за стенами Ламии, а Филипп через Фессалию и Беотию переправился на Эвбею, чтобы не допустить высадки Аттала, который, по слухам, собирался туда с флотом. Оставив на Эвбее гарнизон на случай появления Аттала, он с небольшим числом всадников и легковооруженных прибыл в Аргос. Тут народ поручил ему устройство Немейских игр.

По окончании праздника Филипп оставался некоторое время в Аргосе. Он снял с себя пурпурную одежду и царский венец, дабы по виду приравнять себя к народу, показаться человеком добродушным и простым. Однако его безраздельная власть проявлялась в том, с какой свободой он предавался распутству. Филипп не довольствовался уже тем, что соблазнял вдов и прелюбодействовал с замужними женщинами. Он открыто посылал за всякой женщиной, какая только приглянулась ему, и если та не являлась немедленно на его зов, он совершал насилие прямо в ее доме. Ахейцам тяжело было смотреть на то, как он злоупотребляет своей властью. Но, будучи теснимы со всех сторон врагами, они вынуждены были терпеть и сносить чудовищные обиды.

Закончив среди этих гнусностей Немейские игры, Филипп отправился к Димам, рассчитывая выбить гарнизон этолийцев, который позвали и приняли в свой город элейцы. Филипп не знал, что в Элиде находится уже и римский гарнизон — около четырех тысяч легионеров. Только когда начался бой и царь увидел римские знамена, он догадался, с кем ему придется иметь дело, но было уже поздно отступать. Тогда Филипп во главе конницы бросился на римскую когорту. Его лошадь пронзили копьем, и царь свалился через ее голову. Вокруг него завязалась яростная битва. Филиппу пришлось мужественно отбиваться — пешему против всадников; множество людей было убито вокруг него, наконец, выхваченный своими воинами, он ускакал на другом коне. Вскоре пришло известие о смутах в Македонии — дарданы начали войну и захватили Орестиду. Филипп бросил этолийскую войну и поспешил на родину.

В следующем году положение еще более усложнилось: из Азии переправился пергамский царь Аттал I , бывший также римским союзником. Этоляне сильно ободрились по прибытии римлян и царя Аттала; они наводили ужас на всех своих врагов и теснили их на суше, тогда как Аттал и проконсул Публий Сульпиций действовали на море. И не только акарняне, беотийцы и эвбейцы были в великом страхе, но и ахейцы. Ведь кроме этолийцев, с которыми ахейцы воевали, им грозил еще и лакедемонский тиран Маханид, расположившийся лагерем недалеко от аргосских границ. Все посольства, отправленные к Филиппу, умоляли царя о помощи, напоминая о бедах, которые грозили одним с суши, а другим с моря. Из собственного царства Филиппа тоже шли тревожные вести: против него поднялся иллирийский царь Скердилаид да и фракийцы, особенно меды, готовы были напасть на пограничные области Македонии. Из Беотии сообщали, что этолийцы перегородили валом и рвом Фермопильское ущелье в самом узком его месте, чтобы не дать Филиппу пройти на помощь союзным городам.

Столь беспокойная обстановка могла бы встревожить даже ленивого полководца. Филипп отпустил посольства, пообещав всем свою помощь, насколько позволяют время и обстоятельства, а пока сделал самое необходимое — отправил гарнизон на остров Пепарет, откуда пришло известие, что все окрестности опустошены Атталом. Полифанта Филипп послал с небольшим отрядом в Беотию, Мениппа, еще одного своего полководца, — в Халкиду, на Эвбею. Сам он отправился в Фессалию к Скотусе и распорядился переправить туда из Лариссы македонское войско. Узнав, что Аттал высадился в Локриде, Филипп ночью выступил в поход. Македонцы оттеснили и разбили этолийский отряд, засевший в Фермопилах, вторглись в Фокиду и ускоренным маршем прошли ее чуть ли не за один день. Таким образом Филипп внезапно появился у Опунта, когда его никто не ждал. Аттал едва успел погрузить свое войско на корабли и бежал, а Филипп легко завоевал всю Дориду. После этого он совершил еще несколько молниеносных походов в разные части Эллады, но судьба в этом году словно потешалась над ним и враги каждый раз ускользали из его рук. Поэтому громких побед не было. Тем не менее, царь считал, что действовал успешно — ведь Аттал отступил, а помощь бедствовавшим союзникам была оказана вовремя, и Филипп вернулся в Македонию, намереваясь начать войну с дарданами.

В следующие два года римляне, занятые войной с Ганнибалом , совсем забыли о Греции. Поэтому Филипп принудил этолийцев, брошенных римлянами, просить мира и заключил его на условиях, ему угодных. В 205 г. до н. э. проконсул Публий Семпроний, прибывший в Эпидамн с 35 кораблями и одиннадцатью тысячами воинов, узнал, что этолийцы вышли из войны. Эпироты, утомленные долгой войной, решили принять на себя посредничество в заключении мира. Филипп охотно отправился в Фойнику и встретился здесь с Семпронием. Поскольку обе стороны искали способа окончить войну, мир заключен был сравнительно легко.

В 203 г. до н. э. Филипп захватил Лисимахию , переправился в Азию и вероломно захватил Кий, все население которого продал в рабство. Эти города были союзниками этолийцев. Немного погодя Филипп приказал тем из своих подданных, которые жили у моря, доставить флот, взял Хиос и Самос, опустошил часть земли Аттала I и попытался захватить Пергам. Благодаря выгодному положению гарнизон легко отражал нападения македонцев. Тогда царь обратил свою ярость и раздражение на предместья. Он не только жег и разрушал до основания храмы и алтари, но велел разбивать самые камни, чтобы всякое восстановление развалин сделать невозможным. Таким образом, множество великолепных храмов было сравнено с землей. Не совершив больше ничего достойного, Филипп хотел незаметно сняться с якоря и отплыть к Самосу. Но Аттал, обнаружив отплытие македонцев, бросился со своим флотом в погоню. Союзниками его были родосцы. Настигнув Филиппа недалеко от Хиоса, они нанесли ему сильное поражение.

После этого война была перенесена в Карию. Филипп осадил родосский город Принас. Македонцы быстро изготовили навесы и другие приспособления и повели осаду при помощи подкопов. Но местность была скалиста, и попытка не имела успеха. Тогда Филипп придумал такое средство: днем он велел производить шум под землею, как будто земляные работы ревностно производились, а по ночам издалека сносилась земля и насыпалась у входа в подкоп с целью наводить ужас на жителей города, которые судили о ходе работы по огромным кучам земли. Сначала принасяне мужественно выдерживали осаду, но потом, когда Филипп прислал объявить, что стена их подперта уже на протяжении чуть не двух плефов, и спрашивал, что они предпочитают, покинуть ли невредимыми город или всем погибнуть вместе с городом, когда сожжены будут подпорки, принасяне поверили его словам и выдали город. Тем не менее вследствие недостатка продовольствия положение Филиппа в Азии было нелегким. С большим трудом насилием и лестью он добывал пропитание для голодного войска. К тому же он знал, что пергамцы и родосцы отправили посольства в Рим с жалобами на него и что римляне, только что победившие Ганнибала, имеют теперь свободные руки для македонской войны.

Если бы в это время Аттал и родосцы не дали Филиппу передышки, они вполне могли бы победить его даже без помощи римлян. Но, переправившись в 201 г. до н. э. на Эгину, Аттал пребывал в бездействии, ожидая ответа от этолийцев, которых он призывал вновь вступить в войну. Тем временем Филипп переправился через Геллеспонт во Фракию и успел собраться с силами. Две тысячи воинов вместе с Филоклом он отправил осаждать Афины, а сам стал захватывать один город за другим. Овладев во Фракии Эносом и Маронеями, он захватил затем Кипселу, Серей и Дориск. Оттуда он передвинулся к Херсонесу и принял под свою руку Элеунт, Каллиполь и еще несколько небольших крепостей. Лишь жители Абидоса закрыли перед царем ворота, и город был взят только после тяжелой осады и ожесточенного штурма, когда почти не осталось живых защитников.

В то же время Филипп и сирийский царь Антиох III заключили договор о разделе владений Египта, где в это время сел на престол малолетний Птолемей V . Филипп пообещал Антиоху помощь в завоевании Кипра, а Антиох Филиппу — в завоевании Кикладских островов. Об этом договоре, взволновавшем всех, родосцы донесли римлянам. Помимо родосцев и послы афинян обвиняли македонцев за осаду. Этолийцы, обеспокоенные ростом могущества Филиппа, стали опять проситься в число римских союзников. Римляне, в свою очередь, отправили Филиппу запрещение на совершение каких-либо действий против родосцев, афинян, а также Аттала или другого какого-нибудь друга римлян. На это Филипп ответил, что римлянам будет хорошо, если они будут держаться мира с ним на тех условиях, на которых они его заключили. Так был нарушен заключенный недавно договор, и началась Вторая Македонская война . Римское войско во главе с консулом Публием Сульпицием быстро переправилось в Элладу.

Узнав об этом, Филипп переправился с войском в Фессалию. Но он опоздал: римляне уже были в Афинах. Их корабли совершили дерзкий налет на Эвбею и сожгли союзную македонцам Халкидику. Желая отомстить, Филипп поспешил в Аттику. Афиняне были настороже, и македонцы, сделав несколько безуспешных приступов, отступили, страшно опустошив всю округу. Филипп поспешил в Аргос, где собрался совет Ахейского союза. Он хотел втянуть и ахейцев в войну против римлян, но те не торопились вступать в противоборство с таким опасным противником.

Между тем, собравшись с силами, Филипп выступил в Иллирию, где находилось римское войско. Обе армии встретились близ Атака и несколько дней прощупывали друг друга в небольших стычках. Но вот Филипп дождался, когда римские фуражиры вышли в поля за хлебом, и внезапно напал на них. Множество римлян было убито, и, чтобы спасти остальных, консул спешно вывел из лагеря легион. Македонцы, увлеченные преследованием, неожиданно были атакованы правильно построенным войском, и ход битвы сразу изменился не в их пользу. Сам царь оказался в опасности: под ним ранили коня, тот упал вместе со всадником, и Филиппа чуть было не затоптали. Спас его конник, который соскочил на землю, поднял растерявшегося царя и посадил его на своего коня. Пешим этот солдат не мог поспеть за своими, и его изрубили мечами римляне, поспешившие к тому месту, где упал царь. Филипп в страхе бросился прочь. Конь кое-как вынес его из болот, и царь наконец добрался до своего лагеря; там уже и не чаяли увидеть его живым и здоровым. Филипп велел разложить в лагере костры, а солдатам тихо и незаметно сниматься с места.

Всю зиму Филипп обучал македонцев и наемников, готовясь к войне так тщательно, как никогда раньше. Опыт прежних сражений сильно беспокоил его, поскольку превосходство римлян как в дисциплине, так и в вооружении было налицо.

Весной 199 г. до н. э. Филипп выступил во главе армии к горным проходам из Эпира в Македонию. Вместо того, чтобы искать сражения, как это было в прошлом году, он велел укреплять гору Меропу. В ненадежных местах македонцы насыпали валы и возводили башни. Кроме того, установлено было множество метательных машин, чтобы держать противника на расстоянии. Царский шатер Филипп поставил на самом заметном возвышении, перед валами, рассчитывая своей уверенностью внушить ужас врагам и надежду своим. Весь этот год римляне простояли перед Меропой, не решаясь войти в проход.

Но в 198 г. до н. э. консулом был избран молодой и энергичный Тит Квинкций Фламиний . Ему выпал жребий воевать с Филиппом и македонцами, и это было большой удачей для римлян, потому что для войны с этим народом им не нужен был военачальник, во всем полагающийся лишь на силу, напротив — успеха скорее можно было добиться переговорами и убеждением. Македонская держава давала Филиппу достаточно войска для одного сражения, но в случае длительной войны пополнение фаланги, снабжение снаряжением и деньгами зависели исключительно от греков, и, если бы не удалось отрезать Грецию от Филиппа, судьба войны не решилась бы одним сражением. Ни разу до этого Греция не соприкасалась так близко с Римом и тогда впервые оказалась замешанной в его дела, и не будь римский полководец от природы человеком великодушным, чаще обращающимся к речам, чем к оружию, не будь он так настойчив, защищая справедливость, Греция отнюдь не столь легко предпочла бы новую чужеземную власть прежней, привычной.

Явившись в Эпир, Фламиний хотел силой проложить себе путь через горы. Битва обещала быть чрезвычайно кровопролитной, но тут к консулу явилось несколько тамошних пастухов. Они сообщили, что есть окольный путь, не замеченный врагами, и обещали провести римлян так, чтобы самое большое на третий день добраться до вершины. Фламиний немедля отправил в тыл македонцам четырехтысячный отряд и на третий день завязал новое сражение. В разгар битвы македонцы вдруг увидели римлян позади своих позиций на вершине горы и пришли в замешательство. Тотчас все македонское войско бросилось бежать. Сам царь сначала опрометью пустился в бегство, но через пять миль сообразил, что в таких труднопроходимых местах противник все равно не сможет его преследовать. Филипп остановился на каком-то холме и стал собирать бегущих. Выяснилось, что в его войске погибло не более двух тысяч человек, а все остальные, словно по данному им знаку, собрались воедино и сомкнутым строем пошли в Фессалию. Римляне, пока это было возможно, преследовали их.

Двигаясь через Фессалию, Филипп уничтожал все, что нельзя было унести, а города сжигал. И враг не мог причинить более страшного зла, чем фессалийцам довелось претерпеть от союзников. Напротив, римляне, несмотря на то, что терпели сильную нужду в продовольствии, были удержаны консулом от грабежей. Всюду, куда они прибывали, восстанавливался порядок. Это очень расположило фессалийцев в их пользу. Один за другим фессалийские города переходили на сторону римлян. Из Фессалии Фламиний перешел в Фокиду и к исходу года завоевал ее всю. В то же время римский флот овладел Эвбеей. Но самой большой удачей Фламиния было то, что он переманил на свою сторону ахейцев — давних и наиболее верных союзников Македонии. Только мегалопольцы, аргосцы и ахейские Димы сохранили верность Филиппу. Когда же Фламиний, встретившись с Филиппом, предложил ему мир и дружбу при условии, что тот вернет грекам независимость и выведет караульные отряды из греческих городов, а Филипп этого условия не принял, все, даже приверженцы Филиппа, поняли, что римляне пришли воевать не против Греции, а против Македонии за освобождение Греции.

В 197 г. до н. э. Фламиний без боя занял Беотию, а Филипп , наблюдавший за всеми этими успехами римлян из Македонии, объявил набор по всем городам его царства. Но молодых людей сильно не доставало, так как беспрерывные войны, которым страна предавалась вот уже более 150 лет, истребили многие поколения македонцев. Царю пришлось записывать в войско новобранцев шестнадцати лет и дослужившихся до отставки ветеранов. С пополненным таким образом войском он отправился к Дию и там разбил свой лагерь. В фалангу было собрано 16 000 воинов — вся боевая мощь Македонского царства, — 2000 конников и 8000 легковооруженных.

Оба полководца искали решительной битвы. Постепенно сходясь, оба войска случайно столкнулись неподалеку от города Скотусы на холмах, носивших название Киноскефалы. Легковооруженные немедленно бросились в бой, и македонцы стали теснить римлян. Один за другим гонцы возвращались к царю, крича, что римляне в страхе бегут; и в конце концов, это побудило Филиппа ввести в бой фалангу, хотя сильнопересеченная местность была неудобной для македонского строя. Точно так же поневоле должен был начать сражение и Фламиний, поскольку не видел другой возможности остановить отступление. Римляне пропустили сквозь ряды бегущих и затем сомкнулись для решительной битвы.

На правом фланге Филипп имел поначалу перевес. Македонцы наступали здесь с вершины холмов. Удар их массивной фаланги смял римлян, которые не выдержали натиска сомкнутых щитов и сарисс. Оставив разбитое крыло, Фламиний быстро поскакал к другому. Здесь положение было совсем другим. Македонская армия не успела еще вся втянуться в битву, и подходившие части должны были прямо с ходу вступать в бой. Фаланга, выстроенная скорей для похода, чем для сражения, едва вышла на кряж. Фламиний повел римлян в атаку на этот еще не выровненный строй. Вперед он пустил слонов. Как он и ожидал, македонцы после первого же натиска обратились в бегство. Часть римлян бросилась преследовать их, другая, развернувшись, зашла в тыл правому крылу македонцев. Тяжелая фаланга не имела возможности развернуться. К тому же, спустившись в долину, македонцы отдали врагу высоты. Избиваемые с двух сторон, они вскоре побросали оружие и обратились в бегство.

Филипп с немногими пехотинцами и конниками сперва поднялся на самый высокий холм, чтобы взглянуть, как идет сражение на левом крыле. Увидев там повальное бегство и сверкание римских знамен, он понял, что битва проиграна, и сам обратился в бегство. В этом сражении, положившем конец македонскому могуществу, он потерял 8000 убитыми и 5000 пленными. Из Темпов Филипп отправился в Македонию, собирая по дороге остатки своей рассеянной армии, а в Лариссу отправил послов, чтобы начать с Фламинием переговоры о мире.

Фламиний уже знал о том, что Антиох III готовится к походу на Европу, и потому охотно согласился на перемирие. Филипп отправил своих послов в Рим, и мир вскоре был заключен. По его условиям Филипп должен был предоставить свободу всем эллинам без исключения, как европейским, так и азиатским, и вывести гарнизоны из их городов. Затем он должен был отдать Риму все свои корабли, кроме пяти, и уплатить тысячу талантов контрибуции.

В 196 г. до н. э. дарданы, преисполнившиеся презрения к побежденному Македонскому царству, перешли его границы и начали опустошать северные земли. Казалось, что весь мир ополчился против Филиппа, что сама судьба преследует и его, и македонцев. И, тем не менее, услыхав об этом, царь решил, что лучше умереть, чем уступить владения в самой Македонии. Проведя по городам поспешный набор, он с шестью тысячами пехоты и пятьюстами всадниками внезапно напал на неприятеля у Стобов в Пеонии. Множество врагов было перебито в сражении, но еще более по полям, куда они разбрелись в поисках добычи.

Между тем с уходом македонцев из Греции роль Филиппа в международных делах хотя и ослабла, но не сошла сразу на нет. После того как в 192 г. до н. э. у римлян началась война с Антиохом III, обе стороны в равной мере старались заручиться его поддержкой. Говорят, что Филипп совсем уже было собрался вверить себя судьбе и выступить на стороне Антиоха, но тут до него дошли слухи об одном, по виду великодушном, а на деле суетном поступке Антиоха — находясь у Киноскефал, царь велел собрать рассеянные по полю кости македонцев и насыпать над ними погребальный холм. У македонцев это деяние не вызвало признательности, а самого Филиппа оно привело в ярость. Он немедленно отправил послов к римлянам и объявил, что готов быть их верным союзником в войне с сирийцами.

И действительно — весной 191 г. до н. э. Филипп объединил свои силы с отрядом претора Бебия и вступил вместе с ним в Фессалию. Римляне напали на Факий, а македонцы — на Маллойю в Перребии. По взятии последней, Филипп отправился к Лимнею. Лимнейцы некоторое время оборонялись, но, когда к городу подошел консул Маний Ацилий, они сдались. Царь отправился затем на Афаманию. Правивший там Аминандр бежал с семьей в Амбракию, а вся страна предалась под власть македонян. Как раз в это время на Балканский полуостров переправился консул Ацилий с основными силами римлян. Филиппу он поручил осаду Ламии, а сам выступил против Антиоха, которого вскоре и разгромил в Фермопильском проходе. Когда римляне после победы подошли к Ламии, жители предпочли сдаться Ацилию, а не Филиппу, которому консул велел отступить от города. Несмотря на то, что македонцы потратили много сил на осаду этого города, а все плоды победы пожали римляне, Филипп на этот раз никак не выказал своей обиды.

От Ламии Филипп пошел на Деметриаду и захватил ее без боя. Затем он овладел так же легко всей Долопией. В благодарность за услуги римляне отпустили к Филиппу его сына Деметрия , которого до этого удерживали в Риме в качестве заложника.

В 190 г. до н. э. новый консул Луций Сципион повел римское войско через Македонию и Фракию к Геллеспонту. Этот путь был бы для него трудным и тяжелым, если бы Филипп не приготовил для него дороги, не принимал и не сопровождал его, заранее наведя мосты и приготовя рынки. За это Сципион тотчас же освободил его от уплаты недоимок, получив на то полномочия от сената.

В 189 г. до н. э. царь Афамании Аминандр возвратился из изгнания с помощью этолийцев и выбил македонские гарнизоны из всех своих городов. Узнав об отпадении Афамании, Филипп выступил из Македонии с шестью тысячами солдат. Но в узком ущелье при переходе через горы афаманцы напали на войско царя и нанесли ему чувствительные потери. Филипп принужден был вернуться. После этого этолийцы отобрали у македонцев Афаманию и Долопию.

В последующие годы Филипп старался всеми силами возродить прежнее могущество Македонии. Он резко увеличил поступления в казну, повысив налоги на урожай и пошлины на ввозимые морем товары, возобновил работы на заброшенных рудниках и начал разрабатывать множество новых. Чтобы восстановить прежнюю численность населения, поредевшего в предыдущих войнах, он заставлял своих подданных вступать в брак и заводить детей, а кроме того, начал массами переселять в Македонию фракийцев.

Притесняемые Филиппом фракийцы, перребы и афаманцы отправили посольства в Рим и жаловались на него сенату. Для разбора дела сенат отрядил в Македонию своих послов. Выслушав обе стороны, римляне решили спор в пользу афамантов и перребов, объявив, что Филипп должен вывезти гарнизоны из их городов и довольствоваться старыми границами Македонии. Сложнее оказался вопрос о фракийских городах Эносе и Маронее, ранее принадлежавших Македонии, а затем, во время войны с Римом, отпавших от нее. Судьба их так и осталась нерешенной. Однако и отсюда Филипп должен был вывести свои гарнизоны. Весь этот процесс, во время которого царь должен был оправдываться и изворачиваться, чтобы доказать свою правоту, а также самый приговор жестоко оскорбили и возмутили Филиппа. Он увидел, что римляне благоволят к его врагам и не остановятся ни перед чем, лишь бы окончательно сломить могущество Македонии.

Не имея сил выступить против римлян, Филипп сорвал свой гнев на маронейцах. В 185 г. до н. э. он приказал перебить в этом городе виднейших представителей антимакедонской партии. Чтобы оправдаться после этого перед сенатом, царь отослал в Италию своего младшего сына Деметрия. Сенат, выслушав Деметрия, решил не наказывать царя. Филиппу было объявлено, что он получает прощение только благодаря своему сыну. Обласканный римлянами Деметрий возвратился в Македонию, где его так же с восторгом приветствовал простой народ. С этих пор Деметрий постоянно был окружен вниманием толпы и считался другом римлян. И то и другое приводило отца в бешенство.

В 183 г. до н. э. Филипп отправился походом во внутреннюю Фракию против одрисов, бессов и дентелетов. Он взял Филипполь, жители которого бежали в горы, а в Пеонии основал город Персиду. Мысль о будущей войне с Римом ни на минуту не оставляла царя. Зная, какому могущественному врагу придется ему противостоять, Филипп готовился к войне с большим старанием. Всех граждан из приморских городов он переселил в Пеонию, а покинутые города заселил фракийцами, надеясь, что верностью новых поселенцев будет лучше обеспечено спокойствие городов в трудные времена. Множество народа было оторвано от родных очагов и выслано на чужбину. В центральных районах страны строились крепости, и в них накапливались оружие, деньги и крепкие молодые люди. Оружия было запасено на 30 000 человек, восемь миллионов медимнов хлеба надежно хранилось за стенами, а денег скопилось так много, что хватило бы на жалование десяти тысячам наемников в течение 10 лет.

Последние годы царствования Филиппа были омрачены тяжкими раздорами в его семействе. Персей, его старший сын, видя, что его брат Деметрий все больше завоевывает популярность и уважение македонцев и милость римлян, решил, что только преступление сохранит ему надежду на трон, и на это направил все свои помыслы. Чтобы осуществить свой замысел, Персей стал поодиночке испытывать отцовских друзей. Видя растущую со дня на день ненависть Филиппа к римлянам, которой Персей активно способствовал, а Деметрий изо всех сил противился, друзья отца почувствовали неизбежную гибель юноши и решили поддерживать неминуемое будущее. Чтобы Деметрий представлялся отцу все более подозрительным, они нарочно переводили разговоры на то, что делается у римлян, одни осмеивали их обычаи и нравы, другие — их деяния, третьи — облик самого города, четвертые — какого-нибудь знатного римлянина. А неосторожный юноша как по любви своей к римлянам, так и из соперничества с братом старался все это защитить и тем делал себя уязвимым для доносов и подозрительным для отца. Поэтому отец не посвящал Деметрия ни в какие свои намерения относительно Рима , но доверял лишь Персею, ночью и днем вынашивая с ним все свои ратные замыслы. Старший сын вполне использовал эту близость. То и дело говорил он отцу, что римский лазутчик находится в их собственной семье, что Деметрий только и грезит о том, как убить его, Персея, и самому получить власть из рук римлян. Филипп и верил и не верил в это, но с каждым днем все более и более отдалялся от младшего сына.

Подготовив, таким образом, почву, Персей вошел в заговор с правителем Пэонии Диасом, приказав ему любой ценой вкрасться в доверие Деметрию, чтобы узнать все его скрытые чувства и тайные замыслы. Диас воспользовался простодушием неосторожного юноши, не без основания, гневавшегося на своих родных, и узнал, что тот замышляет бегство в Рим. Об этом немедленно доложили Филиппу.

Царь как раз находился с войсками в стране медов. Отягченный подозрениями, он вернулся в Македонию и велел провести расследование. Среди прочих обвинений Филиппу передали подложное письмо, скрепленное поддельной печатью Тита Квинция. В письме содержалась просьба за Деметрия на тот случай, если увлеченный жаждой власти юноша уже сделал какой-то неверный шаг: никаких-де умыслов против кого-то из родственников у царевича нет, да и он, Тит Квинкций, совсем не тот человек, чтобы стать вдохновителем какого-нибудь нечестивого замысла. Это письмо лишь предало достоверности Персеевым обвинениям.

Разобрав все эти улики, Филипп решил убить Деметрия, но тайно, чтобы не обнаружить своих намерений против римлян. На одном из пиров юноше подали отравленное вино, а затем, когда он ушел в спальню и лежал, испытывая ужасные мучения, двое убийц задушили его, обмотав ему шею и голову покрывалом.

Но прошло совсем немного времени, и Филипп раскаялся в своем бессердечии. К тому же Персей , устранив соперника, стал вести себя по отношению к отцу не только менее почтительно, но даже нахально, своим поведением намекая, что Филиппу пора на покой. Филипп был крайне этим оскорблен и с каждым днем все горше оплакивал смерть невинного Деметрия. Потом, заподозрив, что он стал жертвой козней, он приказал подвергнуть пыткам свидетелей и доносчиков. Когда те во всем признались, открылся коварный обман Персея. Но к этому моменту Персей был уже чрезмерно могущественен, а Филипп слишком стар, чтобы можно было рассчитывать на возмездие. И все-таки царь всерьез думал о том, чтобы лишить непокорного сына престола. Он приблизил к себе Антигона (племянника Антигона III ), и окружил его царскими почестями. Вслед за тем Филипп отправился по городам Македонии объявлять их правителям о своих видах на Антигона, и если б ему суждено было прожить еще несколько лет, то он, несомненно, передал бы всю власть Антигону. Но, приехав в Амфиполь, царь заболел, слег в постель и вскоре скончался.

ФИЛИПП II (ок. 382-336 до н. э.), царь Македонии с 359. Отец Александра Македонского. Завершил в 359 объединение Македонии. В 359-336 завоевал Фессалию, часть Иллирии, Эпир, Фракию и др. К 338 (после битвы при Херонее) установил гегемонию над Грецией.

ФИЛИПП II (382-336 до н. э., Пелла), царь античной Македонии из династии Аргеадов, выдающийся полководец и политик.

Воспитание в Фивах. Приход к власти

После смерти его отца Аминты III в 369 разгорелась острая борьба за македонский престол. Третейским судьей в споре двух претендентов на царскую власть стали Фивы, сильнейший в тот период полис Эллады. Македонские дела были улажены, но гарантией соблюдения достигнутого соглашения стала передача обеими тяжущимися сторонами фиванцам в заложники мальчиков из знатнейших семей. Среди последних оказался и Филипп. Юный царевич получил в Фивах греческое образование и усвоил уроки военного искусства под руководством лучшего полководца того времени Эпаминонда.

Вернувшись на родину, Филипп в 359 стал регентом при своем малолетнем племяннике, а в 356 занял царский трон. Подавив внутреннюю оппозицию и устранив угрозу нападений со стороны соседей - воинственных иллирийских и фракийских племен, свои дальнейшие усилия Филипп II направил на установление македонской гегемонии на всем юге Балкан.

Реорганизация армии и флота

Важным шагом на пути к достижению этой цели явилась реорганизация армии. Она пополнялась теперь по принципу регулярного рекрутского набора. Филипп изменил традиционное построение войск, усовершенствовал вооружение для солдат, широко применял новейшую боевую технику, наладил тесное взаимодействие между пехотой и конницей, причем последняя была способна теперь действовать самостоятельно. Нововведения коснулись и военного флота: в нем появились суда более крупных, чем прежде, размеров - с четырьмя и пятью рядами весел.

Завоевание Амфиполя. Священная война

Первым серьезным успехом Филиппа в деле расширения границ Македонской державы стало присоединение крупного эллинского полиса Амфиполя (на северном побережье Эгейского моря) и богатых золотом Пангейских рудников. Наладив чеканку золотой и серебряной монеты, он смог еще больше усилить армию путем привлечения отрядов опытных наемников.

Подходящий повод для вмешательства в греческие дела представился в ходе Священной войны (355-346), объявленной Фокиде за ограбление храма Аполлона в Дельфах. Война эта завершилась разгромом фокийцев армией Филиппа и их полной капитуляцией. Тогда же под власть Македонии перешло фракийское побережье Эгейского моря, включая почти все прежние владения Афин (Филократов мир 346).

Битва при Херонее и создание Панэллинского союза

Осознание македонской опасности заставило многие полисы Эллады сплотиться для совместного отпора. Главную роль в этой коалиции играли Афины и Фивы. Союзная армия греков встретилась с армией Филиппа у города Херонеи в Беотии. Там в генеральном сражении союзники потерпели полное поражение (338). После этого македонская гегемония над Грецией стала реальностью.

По инициативе Филиппа в Коринфе были собраны представители греческих полисов. Коринфский конгресс провозгласил создание Панэллинского (Всегреческого) союза (337). Главной целью была объявлена организация похода против Персии в отмщение за прежние опустошительные походы ее царей в Элладу, главой объединенных греко-македонских сил стал Филипп. Война персам была объявлена, и в Малую Азию переправились передовые воинские контингенты македонян. Вскоре, однако, Филипп был убит на свадьбе своей дочери молодым македонским аристократом, мстившим за личную обиду. Задуманное Филиппом осуществил его сын

Со стороны матери Филипп был в родстве с княжеским домом Линкестидов, игравшим большую роль в предшествовавшей истории Македонии.

В молодости он провел три года заложником в Фивах, в эпоху наибольшей силы фиванцев. Это пребывание среди греков ближе познакомило Филиппа с греческой жизнью. Власть Филипп получил в 359 г., после смерти своего брата , павшего в битве с иллирийцами, которые после этого заняли несколько македонских городов; в то же время на севере производили опустошения пэоны. У остался сын , и Филипп начал управлять Македонией в качестве опекуна своего племянника, но вскоре принял царский титул.

В начале царствования Филиппа положение Македонии было трудным: в стране находились внешние враги, и можно было ждать внутренних смут, так как были другие претенденты на престол (Аргей, Павзаний, Архелай). Но эти затруднения имели характер временный; достаточно уже притом была подготовлена почва для усиления Македонии. Торговые сношения с греками, распространение эллинского просвещения, постепенно совершавшееся внутреннее объединение ставили перед страной новые, широкие задачи. Прежде всего Македония должна была обезопасить себя от нападений соседей-варваров, расширить свои границы и пробиться к морю, для чего надо было овладеть прилегавшими к Македонии греческими городами на побережье Эгейского моря. Без этого немыслимо было правильное экономическое развитие страны. Разрешение этой задачи было облегчено тем, что главнейшие греческие государства к тому времени уже ослабели. Среди греков шла непрерывная борьба, делавшая для них невозможным энергичный отпор Македонии. Впоследствии, по мере осуществления ближайших задач, Филипп расширил свои планы, задумав добиться для Македонии гегемонии в Греции и предпринять завоевание персидских провинций, прилегавших к Средиземному морю. Личные свойства Филиппа представляли смесь хорошего и дурного. Он имел сильный, трезвый, практический ум, развитый греческим образованием, поклонником которого всегда оставался Филипп. Его уважение к греческой культуре доказывается тем влиянием, какое имел на него ученик Платона, Евфрай из Орея, и затем выбором Аристотеля в учителя .

Филипп отличался необыкновенным трудолюбием, громадной энергией, настойчивостью, организаторскими способностями, которые он выказал особенно в преобразовании войска; но в то же время он был хитер и охотно прибегал к вероломству. Он не был воздержен, любил шумные и часто грубые удовольствия, окружал себя людьми сомнительной нравственности. У него было 6 жен и наложниц, что давало пищу интригам и могло привести к междоусобию, как это едва не случилось еще при нем. Женами Филиппа были Фила, представительница македонского княжеского дома, происходившего от царей, Олимпиада, дочь эпирского царя Неоптолема, от которой родился , и Клеопатра. На пиру, устроенном по случаю брака Филиппа с Клеопатрой, Александр поссорился с отцом и удалился в Иллирию, а его мать - в Эпир. Спустя несколько времени между ними состоялось примирение. Правительственная деятельность Филиппа началась с борьбы его с пэонами и иллирийцами, для успеха которой он счел необходимым заключить мир с афинянами и обещать им помощь против Амфиполя; афиняне за это обещали ему Пидну. Филипп победил пэонов и заставил их признать верховенство Македонии, затем обратился против иллирийцев и нанес им страшное поражение; иллирийские отряды были вытеснены из македонских городов и к Македонии присоединена пограничная полоса Иллирии, прилегающая к Лихнидскому озеру.

После этих успехов он получил возможность обратиться к осуществлению своей главной задачи - утвердиться на берегах Эгейского моря. Он осадил Амфиполь, жители которого обратились с просьбой о помощи к афинянам; но Филипп заявил последним, что он передаст им Амфиполь, когда возьмет его. В 357 г. Амфиполь был взят штурмом и остался в руках македонян; он имел для Македонии громадное значение по его положению при устье р. Стримона, близ знаменитой своими рудниками горы Пангея. Занятие Амфиполя повело к войне с афинянами. Филипп взял Пидну - город в плодородной равнине, ведущей в Фессалию, а через нее и в Среднюю Грецию. Спустя года три он захватил лежавший на север от Пидны город Мефону, разрушил его и заселил македонянами, чтобы прочно обеспечить за собой эти очень важные в стратегическом отношении места. Олинфян, обеспокоенных взятием Амфиполя, Филипп успокоил обещанием завоевать для них Потидею и добился того, что они объявили войну афинянам. Прежде чем подоспела на помощь афинская эскадра, Потидея была уже взята, жители ее (за исключением афинских клерухов) порабощены, сам город разрушен и передан олинфянам.

Затем Филипп обратил свои силы против фракийцев. Он присоединил к Македонии всю страну до р. Неста и основал здесь город Филиппы (356 г.). Расположенная в южной части завоеванной им области гора Пангей стала с тех пор для Филиппа одним из главнейших источников доходов (ее рудники давали ему до тысячи талантов ежегодно). Несколько позднее Филипп занял на фракийском берегу Абдеру и Маронию (353 г.). Дальнейшие его победы во Фракии вынудили фракийского князя Керсоблепта смириться и дать Филиппу заложников. Тогда же Филипп победил еще раз пэонов и иллирийцев, которые возобновили было борьбу в союзе с афинянами. Вмешательство в греческие дела было неизбежно для Македонии; оно истекало прежде всего из отношений ее к афинянам. В Фессалии в это время шла борьба между ларисскими Алевадами и тиранами г. Фер; в ней приняли участие фокейцы, против которых тогда велась в Греции "Священная война". Фокейцы были союзниками Афин и держали сторону ферских тиранов. Участие в фессалийских делах давало Филиппу возможность сделать новые приобретения, нанести удар союзникам афинян и приобрести влияние в Греции.

Сначала Филипп был дважды разбит фокейцем Ономархом (353 г.), но затем, получив подкрепления, он наголову разбил фокейцев; последних пало до 6 тыс., в том числе и сам Ономарх. Пленных Филипп велел, как святотатцев, бросить в море. После этого он занял Феры и возвратил им свободу, но Магнезию и гавань Пагазы удержал за собой и пользовался в последней значительными таможенными доходами. Успехи Филиппа в Фессалии грозили серьезной опасностью афинянам, поспешившим занять Фермопилы, чтобы не пропустить Филиппа в Среднюю Грецию (352). На время Филипп отказался от дальнейших предприятий в собственной Греции и обратился опять к побережью Эгейского моря.

Весной 351 г. он двинулся против главы халкидонских городов, Олинфа, который, напуганный усилением Македонии, примирился с афинянами. В Афинах в это время действовал Демосфен, выступивший против Филиппа с "филиппиками" и "олинфскими речами", в которых он убеждал своих соотечественников оказать Олинфу деятельную помощь. Несмотря на помощь афинян, оказанную, впрочем, вяло, Олинф попал в руки Филиппа (летом 348 г.). Город был разграблен и разрушен, жители проданы в рабство; братья Филиппа (сыновья Аминты III от наложницы), захваченные в Олинфе, были казнены. Между тем при участии афинян вновь взялись за оружие фракийцы, но Керсоблепт опять должен был смириться. Новые успехи Филиппа привели афинян к убеждению в невозможности поколебать занятое им положение на берегу Эгейского моря; в апреле 346 г. они заключили с Филиппом мир (Филократов) под условием сохранения того положения, какое было в момент подписания договора, что оказалось очень выгодным для Филиппа. Среднегреческие союзники афинян - фокейцы - не были включены в договор. Примирившись с Афинами, Филипп получил возможность быстро окончить "Священную войну" с Фокидой. Он принудил Фалэка, сына Ономархова, к капитуляции, предоставив ему и его наемникам свободное отступление из Фокиды. После этого Филипп занял Никею (вскоре отданную им фессалийцам) и Альпон, прошел через Фермопилы и наказал фокейцев. От амфиктионов он получил два отнятых у фокейцев голоса в совете; ему было передано и руководство Пифийскими играми (летом 346 г.). Жестоко пострадали также беотийские города, державшие сторону фокейцев (Орхомен, Коронея, Корсия): они были подчинены Фивам.

После этого Филипп занял македонскими гарнизонами Феры и некоторые другие места и дал Фессалии новое устройство, усилившее его влияние. Македонское влияние стало проникать также на о-в Евбею, где, как и в Фессалии, шла внутренняя борьба, облегчавшая вмешательство. Миром с афинянами и окончанием фокейской войны Филипп воспользовался, далее, для укрепления положения Македонии на севере, западе и востоке. Он совершил успешные походы в Иллирию и Дарданию. С иллирийцами он вел войну и позднее, в самом конце царствования; можно думать, что и со стороны Иллирии он стремился довести границы своего государства до самого моря. В 343 г. он вступил в Эпир и утвердил на престоле Александра, брата Олимпиады, изгнав Аррибу и его сыновей; Арриба ушел в Афины. Далее Филипп заключил дружественный договор с этолянами, что давало ему возможность подойти к Пелопоннесу с запада.

Затем он снова обратился на восток, разбил во Фракии Керсоблепта и Тера, обложил фракийцев данью; основал на Гебре город Филиппополь и заходил далеко на север. После неудач под Перинфом и Византией Филипп на севере проник еще далее, воевал против скинфов и возвратился через страну трибаллов (в нынешней Сербии). Нападение Филиппа на Перинф и Византию привело к возобновлению войны с афинянами, так как захват этих городов совершенно поколебал бы положение Афин на торговом пути в Понт, грозя уничтожением их черноморской торговле, игравшей важную роль в афинском народном хозяйстве (хлеб привозился в Аттику с берегов Черного моря). Афинам удалось привлечь на свою сторону фиванцев, некоторых пелопоннесцев и образовать против Македонии значительный союз. На этот раз счастье изменило Филиппу: нападение его на Перинф (340 г.) и Византию окончилось неудачно, оба города удержались при помощи афинян и персов, которым очень не нравилось усиление Македонии и особенно утверждение ее на берегах Геллеспонта и Пропонтиды, напротив Малой Азии. Между тем в Средней Греции возобновились летом 339 г. священные войны (против локров Амфиссы), и Филипп вновь получил поручение защищать интересы Аполлонова святилища. Это дало ему возможность занять Китиний и Элатею, что привело к Херонейской битве (338 г.), после которой Афины заключили мир. Македония получила остров Скир и Херсонес Фракийский (еще ранее македоняне захватили остров Галоннес и завели флот на Эгейском море). Филипп двинулся в Пелопоннес, занял гарнизоном Коринфскую крепость и помог врагам Спарты, границы которой были сильно урезаны в их пользу.

Этим он надолго привлек к Македонии аргивян, мессенян и аркадян. На коринфском сейме он утвердил мир в Греции и подчинил ее своей гегемонии, затем он стал готовиться к войне с Персией, собирал войска и послал для занятия пунктов на азиатском берегу Пармениона и Аттала. Однако планам возглавить поход против персов не суждено было сбыться: осенью 336 г. македонский юноша Павзаний заколол царя. Происхождение этого заговора темно; есть указания на участие в нем Олимпиады и даже .

Историческое значение Филиппа очень велико: воспользовавшись результатами предшествовавшего развития Македонии и организаторской работы своих предшественников, а также благоприятными обстоятельствами, он при помощи созданной им прекрасной армии возвысил Македонию до положения великой державы с всемирно-исторической ролью.

Царствование Филиппа

Подчинение Греции

Филипп вошел в Грецию не как завоеватель, но по приглашению самих греков, чтобы наказать жителей Амфиссы в центральной Греции за самовольный захват священных земель. Однако после разорения Амфисс царь не спешил удаляться из Греции. Он захватил ряд городов, откуда мог легко угрожать основным греческим государствам. Благодаря энергичным усилиям , давнего противника Филиппа, а теперь еще и одного из руководителей Афин, образовалась антимакедонская коалиция между целым рядом городов; стараниями Демосфена к союзу был привлечен сильнейший из них - Фивы, до сих пор бывшие в союзе с Филиппом. Давняя вражда Афин и Фив уступила место чувству опасности от возросшего могущества Македонии. Соединенные силы этих государств пытались выдавить македонцев из Греции, но безуспешно. В призошло решающее , положившее конец блеску и величию древней Эллады.

Разгромленные греки бежали с поля боя. Беспокойство, едва не переросшее в панику, овладело Афинами. Чтобы пресечь стремления к бегству, народное собрание приняло постановление, согласно которому такого рода поступки считались государственной изменой и наказывались смертью. Жители принялись энергично укреплять стены города, накапливать продовольствие, все мужское население призвано к военной службе, рабам обещана свобода. Однако Филипп не пошел в Аттику, памятуя о неудачной осаде Византия и флоте Афин в 360 триер. Сурово распорядившись с Фивами, он предложил Афинам относительно мягкие условия мира. Вынужденный мир был принят, хотя о настроении афинян говорят слова Ликурга про павших на херонейских полях: «Ведь когда они расстались с жизнью, была порабощена и Эллада, а вместе с их телами была погребена и свобода остальных эллинов »

Смерть Филиппа

«Филипп определил условия мира для всей Греции сообразно с заслугами отдельных государств и образовал из всех их общий совет, как бы единый сенат. Одни только лакедемоняне отнеслись с презрением и к царю, и к его установлениям, считая не миром, а рабством тот мир, о котором не сами государства договорились, а который дарован победителем. Затем определена была численность вспомогательных отрядов, которые должны были выставить отдельные государства либо в помощь царю в случае нападения на него, либо для использования их под его командой в случае, если он сам объявит войну кому-нибудь. И не было сомнения, что эти приготовления направлены против персидского государства… В начале весны он послал вперед в Азию, подвластную персам, трех полководцев: Пармениона, Аминту и Аттала… »

Однако на пути этих планов встал острый семейный кризис, вызванный человеческими страстями царя. Именно, в он неожиданно женится на молодой , вознесшее к власти группировку ее родственников во главе с дядей . Результатом был отъезд оскорбленной Олимпиады в к своему брату, царю Александру Молосскому, и отъезд сына Филиппа сначала вслед за матерью, а затем к . В конце концов Филипп добился компромисса, результатом которого было возвращение Александра. Обиду эпирского царя за сестру Филипп сгладил выдачей за него своей дочери .

Весной Филипп выслал в Азию 10-тысячный передовой отряд под командованием и и собирался выступить в поход лично по окончании свадебных торжеств. Однако во время этих торжеств он был убит своим телохранителем