Детские крестовые походы 1212 г. Детские крестовые походы

Крестовые походы вошли в число тех событий, что определяют лицо средневековой Европы. Широко известно восемь «номерных» крестовых походов в Святую Землю, однако, сегодня историки выделяют 18 подобных событий в средневековой Европе. Некоторые из них настолько ужасны и абсурдны, что поражают современного человека. Так, в 1212 году произошёл «Крестовый поход детей».

Итак, походу 1212 года в Палестину предшествовал широко известный 4-ый крестовый поход, который закончился настоящим идеологическим крахом: заветная мечта христиан так и не сбылась, однако Иерусалим, как и несколько других городов, были разграблены. Поход показал многим лидерам все притворство самой идею походов. Поведение многих рыцарских орденов в Святой Земле сыграло не последнюю роль в окончательном расколе западной католической церкви и восточной византийской. Тем не менее, мечта о возвращении Гроба Господня не покинула простых христиан. Едва успели рыцари разойтись домам, как в Риме вновь пошли слухи о новом походе.

Началось все в Германии, весной 1212 года, предположительно в мае месяце. Германское войско направлялось в Италию, для того чтобы погрузиться на суда и отправиться в Палестину. Велико было удивление солдат, когда в Кёльне к ним присоединилась несметная рать детей и подростков, предводители которой заявили, что они крестоносцы и также направляются в Святую Землю. С подобным явлением немецкое войско столкнулось и во Франции. К 25 000 детей и подростков из Германии присоединилось еще около 30 000 французских подростков. Все они шли под предводительством пастуха Стефана из Клуа. По его словам, сам явился ему во сне в облике монаха и повелел собрать детей и вести крестовый поход на Палестину без оружия и лошадей, чтобы взять город Иерусалим и «освободить Гроб Господня одним лишь именем Господа на устах».«Рыцарям и взрослым не удалось освободить Иерусалим поскольку, они шли туда с грязными помыслами. Бог отступился от них, закоренелых грешников. Мы - дети, и мы чисты », - призывал Стефан.

Сегодня это выглядит, по меньшей мере, странно. Но стоит учитывать, что Крестовый поход детей имел весьма серьезную политическую поддержку. Поход детей был одобрен не только военачальником Германской армии, но и Орденом францисканцев, которые были широко известны своими проповедями об аскетизме и смирении. Орден имел вес и в Риме, а потому, поход был одобрен и Папой Римским.

Количество детей-крестоносцев постоянно росло. К моменту подхода к Альпам подсчитать их точное число было уже невозможно. Сегодня многие исследователи полагают, что большую часть детей-крестоносцев все же составляли подростки и юноши. Тем не менее, многие средневековые хронисты и летописцы упоминают и крестьян старшего возраста, в том числе женщин и стариков. Не редко к шествию присоединились и преступники, скрывающиеся от правосудия.

Несложно догадаться о том, что детский поход не имел фактически никакой серьезной организации, несмотря на всю духовную и политическую поддержку. Детское воинство было вынуждено терпеть множество невзгод и лишений. Еще на территории Германии участники похода начали умирать от голода и болезней. Особенно сложным периодом для армии стал переход через Альпы. В заснеженных горах замерзло несколько тысяч детей. Однако, несмотря на все это, более чем половине удалось достичь Италии. Во время альпийского перехода, армия детей разделилась на несколько частей. По приходу в Италию из разрозненных отрядов медленно сформировалось основные группы. Первая состояла в основном из немецких детей, которых осталось очень немного. Вторая – из французских. Дети из Франции вскоре направились к югу Италии. Шествие войска сопровождалось ежедневными массовыми молитвами. Таков был . Однако, море так и не расступилось перед праведным войском. Впрочем, походу согласились помочь местные купцы, они предоставили детям корабли до Алжира.

Достигнув берегов Африки, поход завершился, не ступив на земли Царства Небесного. Как оказалось, европейские купцы были в заговоре с арабскими работорговцами. Тысячи детей оказались проданы в рабство. Участь детей из Германии была столь же незавидна, большинство из них было убито разбойниками или продано в рабство, вернулись из несостоявшегося похода лишь небольшие разрозненные отряды детей-крестоносцев. Ни Рим, ни один из орденов никак не отреагировал на это событие. Многие историки указывают на свидетельства о том, что кошельки некоторых купцов, рыцарей и даже церковников в ходе этого «Крестового похода» увеличились в десятки раз.

Несмотря на все ужасы крестового похода детей, Рим не оставил идеи об освобождении Царства Небесного. Спустя пять лет, в 1217 году начнется новый поход в Святую Землю, который назовут «пятым». В ходе этого «вялого» и неудачного похода сложат свои головы тысячи крестоносцев - как рыцарей, так и простых солдат. Неправоверные отдадут христианам столь желанный город, однако это не начнет началом эпохи мира, а лишь прологом к новой главе кровавых событий.

Копаясь в Интернете нашла интереснейшую статью. Вернее это реферат студента Смоленского педагогический университета 4 курса Купченко Константина. Читая о крестовых походах, попадалось на глаза упоминание о детском крестовом походе. Но я даже не подозревала, что все было на столько ужасно!!! Прочитайте до конца, не испугайтесь объема.

Крестовый поход детей. Как все начиналось

Гюстав Доре Крестовый поход детей

Введение

«Случилось то сразу после Пасхи. Еще не дождались мы Троицы, как тысячи отроков тронулись в путь, бросив работу и кров свой. Иные из них едва на свет появились и минул им только шестой год. Другим же впору было выбирать себе невесту, они же выбрали подвиг и славу во Христе. Заботы, им порученные, они позабыли. Те оставляли плуг, коим недавно взрывали землю; те выпускали из рук тачку, их тяготившую; те покидали овец, рядом с которыми сражались против волков, и думали о других супостатах, магометанской ересью сильных... Родители, братья и сестры, друзья упорно уговаривали их, но твердость подвижников была неколебима. Возложив на себя крест и сплотившись под свои знамена, они двинулись на Иерусалим... Весь мир называл их безумцами, но они шли вперед ».

Примерно так средневековые источники повествуют о событии, всколыхнувшем все христианское общество в 1212 г. Знойным засушливым летом 1212 г. произошло событие, которое известно как детский крестовый поход.

Хронисты XIII в. подробно описывали феодальные свары и кровавые войны, но не удостоили пристальным вниманием эту трагическую страницу средневековья.

О детских походах упоминают (иногда кратко, одной-двумя строчками, иногда отводя их описанию полстранички) свыше 50 средневековых авторов; из них только более 20 заслуживают доверия, поскольку они либо собственными глазами видели юных крестоносцев. Да и сведения этих авторов очень отрывочны. Вот, например, одно из упоминаний о крестовом походе детей в средневековой хронике:

«Крестовый поход, называемый детским, 1212 год»

«В эту экспедицию отправились дети обоего пола, отроки и отроковицы, да не только малые дети, но и взрослые, замужние женщины и девицы - все они шли толпами с пустыми кошельками, наводнив не только всю Германию, но и страну Галлов и Бургундию. Ни друзья, ни родственники никоим способом не могли удержать их дома: они пускались на любые уловки, чтобы отправиться в путь. Дело дошло до того, что повсюду, в деревнях и прямо в поле люди оставляли свои орудия, бросая на месте даже те, что были у них в руках, и присоединялись к шествию. Многие люди, усмотрев в сем знак истинного благочестия, исполненного Духа Божия, спешили снабдить странников всем необходимым, раздавая им продовольствие и все, в чем они нуждались. Клирикам же и некоторым иным, обладавшим более здравым суждением и обличавшим сие хождение, миряне давали яростный отпор, упрекая их в неверии и утверждая, что они противились этому деянию более из зависти и скупости, нежели ради истины и справедливости. Между тем всякое дело, начатое без должного испытания разумом и без опоры на мудрое обсуждение, никогда не приводит ни к чему благому. И вот, когда эти безумные толпы вступили в земли Италии, они разбрелись в разные стороны и рассеялись по городам и весям, и многие из них попали в рабство к местным жителям. Некоторые, как говорят, добрались до моря, и там, доверившись лукавым корабельщикам, дали увезти себя в другие заморские страны. Те же, кто продолжил поход, дойдя до Рима, обнаружили, что дальше идти им было невозможно, поскольку они не имели поддержки от каких-либо властей, и им пришлось наконец признать, что трата сил их была пустой и напрасной, хотя, впрочем, никто не мог снять с них обета совершить крестовый поход - от него были свободны лишь дети, не достигшие сознательного возраста, да старики, согбенные под тяжестью лет. Так, разочарованные и смущенные, пустились они в обратный путь. Привыкнув когда-то шагать из провинции в провинцию толпой, каждый в своей компании и не прекращая песнопений, они теперь возвращались в молчании, поодиночке, босоногие и голодные. Их подвергали всяческим унижениям, и не одна девушка была схвачена насильниками и лишена невинности ».

Религиозные авторы последующих веков по понятным причинам обходили молчанием страшный сюжет. А просвещенные светские писатели, даже самые злоязычные и беспощадные, считали, по-видимому, напоминание о бессмысленной гибели почти ста тысяч детей "ударом ниже пояса", недостойным приемом в полемике с церковниками. Маститые же историки видели в нелепом предприятии детей лишь очевидную бесспорную глупость, на исследование которой нецелесообразно затрачивать умственный потенциал. И потому детскому крестовому походу уделяются в солидных исторических исследованиях, посвященных крестоносцам, в лучшем случае считанные страницы между описаниями четвертого (1202-1204) и пятого (1217-1221) крестовых походов.

Так что же произошло летом 1212 г.? Для начала обратимся к истории, рассмотрим вкратце причины крестовых походов вообще и поход детей в частности.

Причины крестовых походов.

Уже довольно давно Европа с тревогой смотрела на то, что происходило в Палестине. Рассказы возвращавшихся оттуда в Европу паломников о претерпеваемых ими в Святой Земле преследованиях и оскорблениях волновали европейские народы. Мало-помалу создалось убеждение возвратить христианскому миру его наиболее драгоценные и почитаемые святыни. Но для того, чтобы на это предприятие Европа в течение двух столетий высылала многочисленные полчища разнообразных народностей, надо было иметь особые основания и особую обстановку.

Причин было в Европе немало, которые помогали осуществлению мысли о крестовых походах. Средневековое общество вообще отличалось религиозным настроением; крестовые походы были своеобразной формой паломничества; большое значение для крестовых походов имело и возвышение папства. Кроме того, для всех классов средневекового общества крестовые походы казались весьма привлекательными и с мирских точек зрения. Бароны и рыцари, помимо религиозных побуждений, надеялись на славные подвиги, на наживу, на удовлетворение своего честолюбия; купцы рассчитывали увеличить свою прибыль расширением торговли с Востоком; угнетенные крестьяне освобождались за участие в крестовом походе от крепостной зависимости и знали, что во время их отсутствия церковь и государство будут заботиться об оставленных ими на родине семьях; должники и подсудимые знали, что во время их участия в крестовом походе они не будут преследоваться кредитором или судом.

За четверть века до описываемых ниже событий, знаменитый султан Салах ад-Дин, или Саладин, нанес поражение крестоносцам и очистил от них Иерусалим. Лучшие рыцариЗападного мира пытались вернуть утраченную святыню.

Многие люди того времени пришли к убеждению: если обремененные грехами взрослые люди не могут вернуть Иерусалим, то невинные дети должны исполнить эту задачу, так как им поможет Бог. И тут, к радости папы во Франции появился пророк-отрок, начавший проповедовать новый крестовый поход.

Глава 1. Юный проповедник крестового похода детей - Стефан из Клуа.

В 1200 г. (а может, в следующем) неподалеку от Орлеана в деревушке Клуа (а может, в другом месте) родился крестьянский мальчик по имени Стефан. Это слишком похоже на зачин сказки, но это только воспроизведение небрежности тогдашних хронистов и разнобой в их рассказах о детском крестовом походе. Впрочем, сказочный зачин вполне уместен для рассказа о сказочной судьбе. Вот о чем рассказывают хроники.

Как все крестьянские дети, Стефан с малых лет помогал родителям - он пас скот. От сверстников отличался только чуть большей набожностью:Стефан чаще других бывал в церкви, горше других плакал от переполнявших его чувств во время литургий и крестных ходов. Сызмала его потрясал апрельский "ход черных крестов" - торжественная процессия в день святого Марка. В этот день возносили молитвы за воинов, полегших в святой земле, за мучимых в мусульманском рабстве. И мальчик воспламенялся вместе с толпой, яростно клявшей неверных.

В один из теплых майских дней 1212 г. он повстречался с монахом-пилигримом, идущим из Палестины и попросившим подаяния. Монах стал рассказывать о заморских чудесах и подвигах. Стефан зачарованно слушал. Вдруг монах прервал свой рассказ, а потом неожиданно, что он Иисус Христос.

Все дальнейшее было как во сне (или же сном мальчика была эта встреча). Монах-Христос велел мальчику стать во главе небывалого крестового похода - детского, ибо "от уст младенцев исходит сила на врага". Нет нужды ни в мечах, ни в доспехах - для покорения мусульман, будет достаточно безгрешности детей и божьего слова в их устах. Затем онемевший Стефан принял из рук монаха свиток - письмо к королю Франции. После чего монах быстро ушел прочь.

Стефан не мог более оставаться пастухом. Всевышний призвал его на подвиг. Запыхавшись, мальчик примчался домой и десятки раз пересказывал случившееся с ним родителям и соседям, которые тщетно вглядывались (ибо были неграмотными) в слова загадочного свитка. Ни насмешки, ни подзатыльники не охладили рвения Стефана. Назавтра он собрал котомку, взял посох и направился в Сен-Дени - в аббатство святого Дионисия, патрона Франции. Мальчик верно рассудил, что собирать добровольцев для детского похода надо в месте наибольшего стечения паломников.

И вот ранним утром щуплый мальчик шел с котомкой и посохом на пустынной дороге. "Снежный ком" покатился. Мальчика еще можно остановить, удержать, связать и бросить "остыть" в подвал. Но ведь никто не предвидел трагического будущего.

Один из хронистов свидетельствует "по совести и по истине", что Стефан был "рано возмужавшим негодяем и гнездилищем всех пороков ". Но эти строки были написаны спустя тридцать лет после печального финала безумной затеи, когда задним числом стали искать козла отпущения. Ведь имей Стефан дурную репутацию в Клуа, мнимый Христос не выбрал бы его на роль святого. Вряд ли стоит называть Стефана и юродивым, как это делают советские исследователи. Он мог быть просто экзальтированным доверчивым мальчиком, сметливым и речистым.

По пути Стефан задерживался в городах и деревеньках, где своими речами собирал десятки и сотни людей. От многочисленных повторов он перестал робеть и путаться в словах. В Сен-Дени пришел уже опытный маленький оратор. Аббатство, расположенное в девяти километрах от Парижа, притягивало многотысячные толпы паломников. Стефана там приняли отлично: святость места располагала к ожиданию чуда - и вот оно: ребенок-златоуст. Пастушок бойко пересказывал все, что слышал от пилигримов, ловко вышибал слезу у толп, которые и пришли-то за тем, чтобы умиляться и плакать! "Спаси, господи, страждующих в плену!" Стефан указывал на мощи святого Дионисия, хранимые среди злата и драгоценных каменьев, чтимые толпами христиан. А затем вопрошал: такова ли судьба Гроба самого Господа, вседневно оскверняемого неверными? И выхватывал из-за пазухи свиток, и толпы гудели, когда отрок с горящими глазами потрясал перед ними непреложным велением Христа, обращенным к королю. Стефан вспоминал о множестве чудес и знамений, поданных ему Господом.

Стефан проповедовал перед взрослыми. Но в толпе были сотни детей, которых тогда частенько брали с собой старшие, направляясь к святым местам.

Через неделю чудесный отрок вошел в моду, выстояв в острой конкуренции со взрослыми краснобаями и юродивыми. С горячей верой слушали его дети. Он взывал к их тайным мечтам: о ратных подвигах, о путешествиях, о славе, о служении господу, о свободе от родительской опеки. А как это льстило честолюбию подростков! Ведь господь избрал своим орудием не грешных и алчных взрослых, а их - детей!

Паломники расходились по городам и весям Франции. Взрослые очень скоро забыли о Стефане. Зато дети взахлеб рассказывали всюду о ровеснике - чудотворце и ораторе, поражая воображение соседских детей и давая друг другу страшные клятвы помочь Стефану. И вот уже игры в рыцарей и оруженосцев заброшены, французские ребятишки начали опасную игру в Христово воинство. Дети Бретани, Нормандии и Аквитании, Оверни и Гаскони, пока взрослые всех этих областей ссорились и воевали друг с другом, стали объединяться вокруг идеи, выше и чище которой не было в XIII в.

Хроники умалчивают, был ли Стефан для папы счастливой находкой, или кто-то из прелатов, а может, и сам понтифик заранее запланировали явление мальчика-святого. Принадлежала ли сутана, мелькнувшая в видении Стефана, никем не уполномоченному монаху-фанатику или переодетому посланцу Иннокентия III - теперь уже не дознаться. Да и неважно, где возникла идея детского крестоносного движения - в недрах папской курии или в ребячьих головах. Папа ухватился за нее железной хваткой.

Теперь все служило добрым предзнаменованием для детского похода: плодовитость лягушек, столкновения собачьих стай, даже начинающаяся засуха. То там, то здесь появлялись "пророки" двенадцати, десяти и даже восьми лет от роду. Все они твердили, что посланы Стефаном, хотя многие из них в глаза его не видели. Все эти пророки излечивали бесноватых и творили другие "чудеса"...

Детвора формировала отряды и маршировала по окрестностям, повсюду вербуя новых сторонников. Во главе каждого шествия, поющего гимны и псалмы, находился свой пророк, за ним несли орифламму - копию стяга святого Дионисия. Дети держали в руках кресты и зажженные свечи, размахивали курящимися кадильницами.

А какое это было заманчивое зрелище для детей знати, которые наблюдали торжественный ход сверстников из своих замков и домов! А ведь почти у каждого из них в Палестине сражались дед, отец или старший брат. Кто-то из них погиб. И вот - возможность отомстить неверным, стяжать славу, продолжить дело старшего поколения. И дети из знатных семей с энтузиазмом включались в новую игру, стекались под знамена с изображениями Христа и Приснодевы. Иногда они становились вожаками, иногда вынуждены были подчиняться худородному сверстнику-пророку.

В движение включилось немало и девочек, которые тоже мечтали о Святой земле, подвигах и свободе от родительской власти. Вожаки не гнали "девчонок" - хотелось собрать армию побольше. Многие девочки ради безопасности и для удобства движений переодевались мальчиками.

Как только Стефан (еще не истек май!) объявил местом сбора Вандом, туда стали сходиться сотни и тысячи подростков. С ними были немногочисленные взрослые: монахи и священники, идущие, по выражению преподобного Грея, "всласть пограбить или вдосталь намолиться", городская и деревенская беднота, присоединившаяся к детям "не для Иисуса, а ради хлеба куса"; а всего больше - воры, шулера, разный преступный сброд, который надеялся поживиться за счет знатных детей, хорошо снаряженных в дорогу. Многие взрослые искренне верили в успех похода без оружия и надеялись, что им достанется богатая добыча. Были с детьми и старцы, впавшие во второе детство. Сотни продажных женщин вились вокруг отпрысков знатных семей. Так что отряды получались на диво пестрые. И в прежних крестовых походах участвовали дети, старики, орды магдалин и всяческие подонки. Но раньше они были лишь довеском, а ядро христова воинства составляли искусные в ратном деле бароны и рыцари. Теперь вместо плечистых мужей в латах и кольчугах ядро воинства составляли безоружные дети.

Но куда же смотрели власти и, главное, родители? Все ждали, что дети перебесятся и успокоятся.

Король Филипп II Август, неутомимый собиратель французских земель, коварный и дальновидный политик, поначалу одобрил инициативу детей. Филипп хотел иметь папу на своей стороне в войне с английским королем и был не прочь угодить Иннокентию III и организовать крестовый поход, да только власти его на то не хватало. Как вдруг - эта затея детей, шум, энтузиазм. Разумеется, все это должно зажечь сердца баронов и рыцарей праведным гневом против неверных!

Однако взрослые не потеряли голову. А детская возня стала угрожать спокойствию государства. Ребята бросают дома, бегут в Вандом, и в самом деле собираются двинуться к морю! Но с другой стороны, папа отмалчивается, легаты агитируют за поход... Осторожный Филипп II опасался прогневать понтифика, но все же обратился к ученым недавно созданного Парижского университета. Те ответили твердо: необходимо немедленно остановить детей! Если надо - силой, ибо их поход вдохновлен сатаной! Ответственность была за остановку похода снята с него, и король издал эдикт, повелевающий детям немедля выбросить из головы глупости и разойтись по домам.

Однако королевский эдикт не произвел впечатления на детей. У ребячьих сердец был владыка могущественнее короля. Дело зашло слишком далеко - окриком его уже не остановить. Лишь малодушные вернулись домой. Пэры и бароны не рискнули применить насилие: простой люд сочувствовал этой затее детей и поднялся бы на их защиту. Без бунтов не обошлось бы. Ведь народу только что внушали, что божья воля позволит детям без оружия и кровопролития обратить мусульман в христиан и, таким образом, освободить из рук неверных "Гроб Господень".

К тому же папа заявил громогласно: "Эти дети служат укором нам, взрослым: пока мы спим, они с радостью выступают за святую землю". Папа Иннокентий III все еще надеялся с помощью детей разбудить энтузиазм взрослых. Из далекого Рима он не мог видеть исступленных ребячьих лиц и, вероятно, не сознавал, что уже утратил контроль над ситуацией и не может остановить детский поход. Охвативший детей массовый психоз, искусно подогреваемый церковниками, теперь уже невозможно было сдержать.

Поэтому Филипп II умыл руки и не настаивал на выполнении своего эдикта.

В стране стоял стон несчастных родителей. Забавные торжественные детские шествия по округе, столь умилявшие взрослых, превратились в повальное бегство подростков из семей. Редкие семьи в своем фанатизме сами благословляли детей на гибельный поход. Большинство отцов пороли своих отпрысков, запирали в чуланах, но дети перегрызали веревки, подкапывали стены, ломали замки и убегали. А те, кто не смог вырваться, бились в истериках, отказывались от пищи, чахли, заболевали. Волей-неволей родители сдавались.

Дети надевали своего рода униформу: серые простые рубахи поверх коротких штанов и большой берет. Но многие ребятишки и этого не могли себе позволить: шли в чем были (нередко босые и с непокрытой головой, хотя солнце в то лето за тучи почти не заходило). На груди у участников похода был нашит матерчатый крест красного, зеленого или черного цвета (конечно, эти отряды соперничали друг с другом) . У каждого отряда был свой командир, флаг и прочая символика, которой ребятишки очень гордились. Когда отряды с пением, знаменами, крестами бодро и торжественно проходили через города и деревни, направляясь в Вандом, только замки и крепкие дубовые двери могли удержать сына или дочь дома. Словно чума прошлась по стране, унося десятки тысяч детей.

Восторженные толпы зевак бурно приветствовали отряды детворы, чем еще больше подогревали ее энтузиазм и честолюбие.

Наконец некоторые священники поняли всю опасность данной затеи. Они стали останавливать отряды, где могли уговаривали детей разойтись по домам, уверяли, что мысль о детском походе - это происки дьявола. Но ребята были непреклонны, тем более что во всех крупных городах их встречали и благословляли папские эмиссары. Разумных священников немедленно объявляли вероотступниками. Суеверие толпы, энтузиазм детей и козни папской курии победили здравый смысл. И многие из этих священников-вероотступников сознательно отправились вместе с обреченными на неминуемую гибель детьми, как семью веками позже учитель Януш Корчак пошел вместе со своими воспитанниками в газовую камеру фашистского концлагеря Треблинка.

Глава 2. Крестный путь германских детей.

Весть о мальчике-пророке Стефане расходилась по стране со скоростью пешими богомольцами. Те, кто ходил на поклонение в Сен-Дени, принесли новость в Бургундию и Шампань, оттуда она достигла берегов Рейна. В Германии не замедлил объявиться свой "святой отрок". И там папские легаты рьяно взялись за обработку общественного мнения в пользу организации детского крестового похода.

Мальчонку звали Николас (мы знаем только латинский вариант его имени). Родился он в деревушке близ Кельна. Ему было лет двенадцать, а то и десять. Поначалу он был просто пешкой в руках взрослых. Отец Николаса энергично «пропихивал» своего вундеркинда в пророки. Неизвестно, был ли богат отец мальчика, но им, несомненно, руководили невысокие мотивы. Монах-летописец, свидетель процесса "делания" малолетнего пророка, называет отца Николаса "пройдошливым дурнем ". Сколько он заработал на сыне, нам неведомо, но через несколько месяцев поплатился за дела сына жизнью.

Кельн - религиозный центр германских земель, куда стекались тысячи паломников зачастую со своими детьми, - был наилучшим местом для развертывания агитации. В одной из церквей города хранились ревностно почитаемые мощи "Трех королей Востока" - волхвов, принесших дары младенцу-Христу. Отметим деталь, роковая роль которой выяснится позже: мощи были захваченыт Фридрихом I Барбароссой во время ограбления им Милана. И вот именно здесь, в Кельне, по наущению отца Николас провозгласил себя избранником Божьим.

Далее события развивались по уже апробированному сценарию: Николасу было видение креста в облаках, и голос всевышнего велел ему собирать детей в поход; толпы бурно приветствовали новоявленного мальчика-пророка; немедленно последовали исцеления им бесноватых и иные чудеса, слухи о которых распространились с невероятной быстротой. Николас ораторствовал на папертях церквей, на камнях и бочках посреди площадей.

Далее все шло по известной схеме: взрослые паломники разносили весть о малолетнем пророке, дети перешептывались и собирались в команды, маршировали по окрестностям разных городов и сел уходили окончательно - в Кельн. Но были в развитии событий в Германии и свои особенности. Фридрих II, сам еще юнец, только-только отвоевавший престол у своего дяди Оттона IV, был на тот момент любимчиком папы, а следовательно, мог позволить себе перечить понтифику. Он решительно запретил затею детей: страну и без того сотрясали смуты. Поэтому дети собрались только изближайших к Кельну прирейнских краев. Движение выхватывало из семей не одного-двух ребят, как во Франции, а почти всех, включая даже шестилеток и семилеток. Именно эта малышня уже на второй день похода станет проситься старшим на закорки, а на третьей-четвертой неделе начнет болеть, умирать, в лучшем случае оставаться в придорожных селениях (по незнанию дороги назад - навсегда).

Вторая особенность германского варианта: среди мотивов детского похода первое место здесь занимало не стремление к освобождению "святой земли", а жажда мести. Доблестных германцев в крестовых походах погибло весьма много - в семьях любого звания и состояния помнили о горьких потерях. Вот почему отряды состояли почти сплошь из мальчиков (правда, некоторые из них оказались переодетыми девочками), а проповеди Николаса и других вожаков местных отрядов больше чем наполовину состояли из призывов к реваншу.

Отряды детей поспешно собирались в Кельне. Поход надо было начать как можно скорее: император против, бароны против, родители ломают палки о спины сыновей! Того и гляди, заманчивая затея сорвется!

Жители Кельна являли чудеса терпения и гостеприимства (деваться некуда) и давали приют и пищу тысячам детей. Большая часть мальчиков ночевала в полях вокруг города, стонущего от наплыва преступного сброда, который рассчитывал поживиться, присоединившись к детскому походу.

И вот настал день торжественного выступления из Кельна. Конец июня. Под знаменами Николаса - не менее двадцати тысяч детей (по некоторым хроникам, вдвое больше). В основном это мальчики двенадцати лет и старше. Как ни противились немецкие бароны, но отпрысков знатных семей в отрядах Николаса оказалось больше, чем у Стефана. Ведь и баронов в раздробленной Германии было намного больше, чем во Франции. В сердце каждого знатного подростка, воспитанного на идеалах рыцарской доблести, пылала жажда мести за убитого сарацинами деда, отца или брата.

Кельнцы высыпали на городские стены. Тысячи одинаково одетых детей выстроены колоннами в поле. Над серым морем колышатся деревянные кресты, знамена, вымпелы. Сотни взрослых - кто в сутанах, кто в лохмотьях - кажутся пленниками детского воинства. Николас, командиры отрядов, часть детей из знатных родов поедут в повозках, окруженных оруженосцами. Но многие малолетние аристократы с котомками и посохами стоят бок о бок с последними из своих холопов.

Отрыдали и отпрощались матери детей из отдаленных городов и селений. Пришел черед прощаться и рыдать кельнским матерям - их дети составляют едва ли не половину участников похода.

Но вот прозвучал сигнал труб. Дети затянули гимн во славу Христа собственного сочинения, увы, не сохраненный для нас историей. Строй шевельнулся, дрогнул - и двинулся вперед под восторженные клики толпы, причитания матерей и ропот здравомыслящих людей.

Проходит час - и детское воинство скрывается за холмами. Только тысячеголосое пение еще доносится издалека. Кельнцы расходятся - гордые: они вот снарядили своих детей в путь, а франки еще копаются!..

Неподалеку от Кельна воинство Николаса разбилось на две огромные колонны. Одну возглавил Николас, другую - мальчик, чьего имени хроники не сберегли. Колонна Николаса двигалась на юг коротким путем: по Лотарингии вдоль Рейна, по западу Швабии и через французскую Бургундию. Вторая колонна добиралась до Средиземного моря по длинному маршруту: через Франконию и Швабию. Тем и другим путь в Италию заграждали Альпы. Разумнее было бы идти равниной в Марсель, но туда намеревались направиться французские дети, да и Италия казалась ближе к Палестине, чем Марсель.

Отряды растянулись на многие километры. Оба маршрута пролегали через полудикие края. Тамошний люд, немногочисленный даже по тем временам, жался к немногим крепостям. Дикие звери выходили на дороги из лесов. Чащи кишели разбойниками. Дети десятками тонули при переправах через речки. В таких условиях целые группы убегали обратно домой. Но ряды детского воинства тут же восполнялись ребятами из придорожных селений.

Слава опережала участников похода. Но не во всех городах их кормили и оставляли ночевать хотя бы даже на улицах. Порой гнали прочь, справедливо оберегая своих детей от "заразы". Ребятам случалось оставаться без подаяния и день, и два. Съестное из котомок слабых быстро перекочевывало в желудки тех, кто посильнее и постарше. Воровство в отрядах процветало. Разбитные женщины выманивали деньги у отпрысков знатных и богатых семей, шулера отнимали у детей последний грош, заманивая играть на привалах в кости. Дисциплина в отрядах изо дня в день падала.

В путь отправлялись рано утром. В самую жару делали привал в тени деревьев. Пока шли - пели немудрящие гимны. На привалах рассказывали и слушали полные необычайных приключений и чудес истории о битвах и походах, о рыцарях и пилигримах. Наверняка находились среди ребят балагуры и шалуны, которые носились друг за другом и выплясывали, когда другие валились с ног после многокилометрового похода. Наверняка дети влюблялись, ссорились, мирились, боролись за лидерство...

На биваке в предгорьях Альп, у озера Леман, Николас оказался во главе "воинства" почти вдвое меньшего, чем первоначальное. Величавые горы лишь на минутку своими белыми шапками снега очаровали детей, не видавших ничего подобного по красоте. Затем сердечки сковал ужас: ведь к этим белым шапкам предстояло им подниматься!

Жители предгорья встретили детей настороженно и сурово. Им и в голову не приходило кормить ребят. Добро хоть не убивали. Харчи в котомках таяли. Но и это еще не все: в горных долинах германские дети - многие в первый и последний раз - встретили... тех самых сарацин, которых намеревались крестить в святой земле! Превратности эпохи забросили сюда отряды арабских грабителей: они осели в этих местах, не желая или не имея возможности вернуться на родину. Ребята крались по долине молчком, без песен, опустив кресты. Тут бы и повернуть им обратно. Увы, умные выводы сделал только примазавшийся к детям сброд. Эти подонки уже обобрали детишек и разбежались, ибо дальнейшее сулило только смерть или рабство у мусульман. Сарацины зарубили десяток-другой отставших от отряда ребят. Но к таким потерям дети уже привыкли: что ни день они хоронили или бросали без погребения десятки своих товарищей. Недоедание, утомление, стресс и болезни делали свое дело.

Переход через Альпы - без еды и теплой одежды - стал для участников похода настоящим кошмаром. Эти горы ужасали даже взрослых. Пробираться по обледенелым склонам, по вечным снегам, по каменным карнизам - не у всякого на такое достанет сил и храбрости. Через Альпы переваливали по необходимости купцы с товарами, военные отряды, клирики - в Рим и обратно.

Наличие проводников не спасало от гибели неосторожных детей. Камни резали голые замерзающие ступни. Среди снегов не было даже ягод и плодов, чтобы утолить голод. Котомки были уже совершенно пусты. Переход через Альпы из-за плохой дисциплины, усталости и ослабленности детей затянулся вдвое против обычного! Обмороженные ноги скользили и не слушались, дети срывались в пропасти. За хребтом вставал новый хребет. Спали на камнях. Если находили ветки для костра -грелись. Наверное, дрались из-за тепла. На ночь сбивались в кучи, чтобы согреть друг друга. Поутру поднимались не все. Покойников бросали на мерзлой земле - не было сил даже привалить их камнями или ветками. На высшей точке перевала был монастырь монахов-миссионеров. Там детей чуть обогрели и приветили. Но где было взять еды и тепла на такую ораву!

Спуск был неимоверной радостью. Зелень! Серебро рек! Многолюдные селения, виноградники, цитрусовые, разгар роскошного лета! После Альп в живых остался лишь каждый третий участник похода. Но оставшиеся, воспрянув духом, думали, что все горести уже позади. В этом изобильном краю их, конечно, обласкают и откормят.

Но не тут-то было. Италия встретила их нескрываемой ненавистью.

Ведь явились те, чьи отцы терзали набегами эти изобильные земли, оскверняли святыни и грабили города. Поэтому в итальянские города "германских змеенышей" не пускали. Милостыню подавали только самые сердобольные, да и то тайком от соседей. Едва три-четыре тысячи детей дошли до Генуи, воруя еду по пути и обирая плодовые деревья.

В субботу 25 августа 1212 г. (единственная дата в хронике похода, с которой согласны все летописи) изнуренные подростки стояли на берегу генуэзской гавани . Два чудовищных месяца и тысяча километров позади, схоронено столько друзей, и вот - море, и до святой земли рукой подать.

Как же они собирались пересечь Средиземное море? Откуда собирались раздобыть деньги на корабли? Ответ прост. Ни корабли, ни деньги им не нужны. Море - с божьей помощью - должно расступиться перед ними. С первого дня агитации за поход ни о каких кораблях и деньгах речи не шло.

Перед детьми был сказочный город - богатая Генуя. Воспрянув духом, они снова высоко подняли оставшиеся знамена и кресты. Николас, который в Альпах лишился повозки и шел теперь со всеми вместе пешком, вышел вперед и произнес пламенную речь. Ребята с прежним энтузиазмом приветствовали своего вождя. Пусть они были босы и в лохмотьях, в ранах и струпьях, но они дошли до моря - самые упрямые, самые сильные духом. Цель похода - святая земля - совсем близка.

Отцы свободного города приняли делегацию детей во главе с несколькими священниками (в прочие моменты похода роль взрослых наставников хронистами замалчивается, вероятно, из-за нежелания компрометировать церковников, поддерживавших эту нелепую затею). Дети не просили кораблей, они испрашивали лишь позволения переночевать на улицах и площадях Генуи. Отцы города, обрадовавшись, что у них не просят ни денег, ни кораблей, позволили ребятам остаться на неделю в городе, а затем советовали им возвращаться подобру-поздорову в Германию.

Участники похода живописными колоннами вошли в город, впервые за многие недели снова упиваясь всеобщим вниманием и интересом. Горожане встретили их с нескрываемым любопытством, но в то же время настороженно-враждебно.

Однако Генуэзский дож и сенаторы передумали: никакой недели, пусть завтра же убираются из города восвояси! Чернь была решительно против присутствия в Генуе маленьких германцев. Правда, папа благословил поход, но вдруг эти дети выполняют коварный замысел германского императора. С другой стороны, генуэзцам не хотелось выпускать из рук такое количество дармовой рабочей силы, и детям было предложено остаться в Генуе навсегда и стать добрыми гражданами свободного города.

Но участники похода отмахнулись от казавшегося им нелепым предложения. Ведь завтра - в путь через море!

Утром колонна Николаса во всей красе выстроилась у кромки прибоя. Горожане столпились на набережной. После торжественной литургии, распевая псалмы, отряды двинулись навстречу волнам. Первые ряды вошли в воду по колени... по пояс... И замерли в оторопи: море не желало расступаться. Господь не сдержал своего обещания. Новые молитвы и гимны не помогали. Время шло. Солнце поднималось и припекало... Генуэзцы, пересмеиваясь, расходились по домам. А дети все не спускали глаз с моря и пели, пели - до хрипоты...

Срок разрешения на пребывание в городе истекал. Надо было уходить. Несколько сот потерявших надежду на успех похода подростков ухватились за предложение городских властей поселиться в Генуе. Юношей из знатных семей приняли в лучшие дома как сыновей, прочих - разобрали в услужение.

Но самые упрямые собрались в поле невдалеке от города. И стали совещаться. Кто знает, где господь положил открыть им дно моря, - может, и не в Генуе. Надо идти дальше, искать то место. И лучше умереть в солнечной Италии, чем вернуться побитыми собаками на родину! А страшнее позора - Альпы...

Сильно поредевшие отряды незадачливых юных крестоносцев двинулись дальше на Юго-Восток. О дисциплине больше не было и речи, шли группами, точнее, шайками, силой и хитростью добывая пропитание. Николас больше хронистами не упоминается - может, остался в Генуе.

Орда подростков достигла наконец Пизы . То, что их выдворили из Генуи, было отличной рекомендацией для них в Пизе, городе, соперничавшем с Генуей. Море и тут не расступилось, но жители Пизы в пику генуэзцам оснастили два корабля и отправили на них какую-то часть детей в Палестину. В хрониках имеется глухое упоминание о том, что они благополучно достигли берега святой земли. Но если это и случилось, они, вероятно, вскоре перемерли от нужды и голода - тамошние христиане сами едва-едва сводили концы с концами. Ни о каких встречах детей-крестоносцев с мусульманами хроники не упоминают.

Осенью несколько сотен германских подростков добрались до Рима , нищета и заброшенность которого после роскоши Генуи, Пизы и Флоренции поразила их. Папа Иннокентий III принял представителей маленьких крестоносцев, похвалил, а затем пожурил их и велел возвращаться домой, запамятовав, что их дом - в тысяче километров за проклятыми Альпами. Затем по приказу главы католической церкви дети целовали крест, что, "прийдя в совершенный возраст", непременно закончат прерванный крестовый поход. Теперь худо-бедно папа имел несколько сотен крестоносцев на будущее.

Немногие участники похода решились на возвращение в Германию, большинство из них поселились в Италии. До родины дошли единицы - через многие месяцы, а то и годы. По своему невежеству они даже не умели толком рассказать, где побывали. Детский крестовый поход вылился в своего рода миграцию детей - рассеяние их по другим областям Германии, Бургундии и Италии.

Вторую германскую колонну, не менее многочисленную, чем колонна Николаса, постигла такая же трагическая судьба. Те же тысячи смертей на дорогах - от голода, быстрых течений, хищных зверей; тяжелейший переход через Альпы - правда, через другой, но не менее губительный перевал. Повторялось все. Только неубранных трупов позади осталось еще больше: общего руководства в этой колонне почти не было, поход уже через неделю превратился в кочевку неуправляемых орд голодных до озверения подростков. Монахи и священники с большим трудом собирали детей в группы и кое-как обуздывали, но это - до первой драки за подаяние.

В Италии детей угораздило сунуться в Милан , который за пятьдесят лет еле-еле оправился от набега Барбароссы. Оттуда они еле унесли ноги: миланцы травили их собаками, как зайцев.

Море не расступилось перед малолетними крестоносцами ни в Равенне , ни в других местах. Лишь несколько тысяч детей добрели до самого юга Италии. Они уже прослышали о решении папы остановить поход и задумали обмануть понтифика и уплыть в Палестину из порта Бриндизи. А многое просто по инерции брели вперед, ни на что не надеясь. На крайнем юге Италии в тот год была чудовищная засуха - урожай погиб, голод был такой, что, по свидетельству хронистов, "матери пожирали своих детей". Трудно даже представить, чем могла питаться германская детвора в этом пухнувшем от голода враждебном им краю.

Тех, кто чудом остался жив и добрался до Бриндизи , ждали новые злоключения. Горожане определили участвовавших в походе девочек в матросские притоны. Двадцать лет спустя хронисты станут удивляться: отчего в Италии так много белокурых голубоглазых проституток? Мальчиков хватали и обращали в полурабов; оставшимся в живых отпрыскам знатных родов повезло, конечно, больше - их усыновили.

Архиепископ Бриндизи попытался остановить этот шабаш. Он собрал остатки маленьких страстотерпцев и... пожелал им приятного возвращения в Германию. Самых фанатичных "милосердный" епископ усадил на несколько суденышек и благословил на безоружное завоевание Палестины. Снаряженные епископом посудины затонули едва ли не в виду Бриндизи.

Глава 3. Крестный путь французских детей

Более чем тридцать тысяч французских ребят вышли тогда, когда германские дети уже замерзали в горах. Торжественности и слез при проводах было не меньше, чем в Кельне.

В первые дни похода накал религиозного фанатизма среди подростков был таким, что они не замечали никаких трудностей пути. Святой Стефан ехал в наилучшей повозке, устланной и крытой дорогими коврами. Рядом с повозкой гарцевали малолетние высокородные адъютанты вождя. Они с удовольствием носились вдоль походных колонн, передавая поручения и приказы своего кумира.

Стефан тонко улавливал настроение массы участников похода и по необходимости обращался к ним на привалах с зажигательной речью. И тогда вокруг его повозки творилось такое столпотворение, что в этой толчее одного-двоих малышей непременно калечили или затаптывали насмерть. В таких случаях наспех сооружали носилки или рыли могилу, скороговоркой творили молитву и спешили дальше, помня о жертвах до первого перекрестка. Зато долго и оживленно обсуждали, кому повезло разжиться клочком одежды святого Стефана или щепкой от его повозки. Эта экзальтация захватила даже тех детишек, которые бежали из дома и присоединились к крестоносному "воинству" вовсе не по религиозным мотивам. У Стефана голова шла кругом от сознания своей власти над сверстниками, от непрестанного восхваления и беспредельного обожания.

Трудно сказать, был ли он хорошим организатором - скорее всего движением отрядов руководили сопровождавшие детей священники, хоть хроники об этом умалчивают. Невозможно поверить тому, что горластые подростки могли без помощи взрослых управиться с тридцатитысячным "воинством", разбивать в удобных местах лагеря, организовывать ночевки, давать отрядам по утрам направление движения надень.

Пока юные крестоносцы шли по территории родной страны, население везде принимало их гостеприимно. Дети если и умирали в походе, то почти исключительно от солнечных ударов. И все-таки постепенно усталость накапливалась, дисциплина ослабевала. Чтобы поддерживать энтузиазм участников похода, ежедневно приходилось лгать, что к вечеру отряды прибудут к пункту назначения. Завидев вдали какую-нибудь крепость, дети возбужденно спрашивали друг друга: "Иерусалим?" Бедолаги забывали, а многие и просто не знали, что достичь "святой земли" можно, лишь переплыв море.

Миновали Тур, Лион и пришли в Марсель почти в полном составе. За месяц ребята прошли пятьсот километров. Легкость маршрута позволила им опередить германских детей и первыми достичь побережья Средиземного моря, которое, увы, не расступилось перед ними.

Разочарованные и даже обиженные на господа бога, дети разбрелись по городу. Переночевали. Наутро снова молились на берегу моря. К вечеру в отрядах недосчитались нескольких сотен детей - они подались домой.

Шли дни. Марсельцы кое-как терпели свалившуюся им на голову ораву детей. На молитвы к морю выходило все меньше "крестоносиков". Руководители похода с тоской поглядывали на корабли в гавани - были бы деньги, они бы не побрезговали теперь и обычным способом пересечения моря.

Марсельцы стали роптать. Атмосфера накалялась. Как вдруг, по старинному выражению, Господь на них оглянулся. В один прекрасный день море расступилось. Разумеется, не в буквальном смысле слова.

Горестное положение юных крестоносцев тронуло двух именитейших купцов города - Гуго Ферреуса и Вильяма Поркуса (Гуго Железный и Вильям Свинья). Впрочем, две эти дьявольские фигуры со своими мрачными прозвищами вовсе не выдуманы летописцем. Их имена упоминают и другие источники. И они из чистого человеколюбия предоставили детям нужное количество кораблей и провианта.

Чудо, обещанное вам, - вещал с помоста на городской площади святой Стефан, - свершилось! Мы просто не так поняли знамения Божьи. Расступиться должно было не море, а сердце человеческое! Воля господа явлена нам в поступке двух достопочтенных марсельцев и т. д.

И снова ребята теснились вокруг своего кумира, снова норовили урвать лоскуток его рубахи, снова кого-то насмерть задавили...

Но оказалось среди детей немало и таких, которые старались побыстрее выбраться из толпы, чтобы под шумок улизнуть из благословенного Марселя. Средневековые мальчишки были достаточно наслышаны о ненадежности тогдашних кораблей, о морских бурях, о рифах и разбойниках.

К следующему утру участников похода значительно поубавилось. Но это было к лучшему, оставшиеся сносно разместились на кораблях, очистив свои ряды от малодушных. Кораблей было семь. Согласно хроникам, крупный корабль того времени мог вместить до семисот рыцарей. Таким образом, мы с достаточным основанием можем предполагать, что детей помещалось на каждый корабль не меньше. Значит, корабли приняли около пяти тысяч ребят. С ними было не менее четырехсот священников и монахов.

Проводить детей на берег высыпало почти все население Марселя. После торжественного молебна суда под парусами, расцвеченные флагами, под песнопения и восторженные крики горожан величаво отплыли из гавани, и вот уже они исчезли за горизонтом. Навеки.

Восемнадцать лет о судьбе этих кораблей и отплывших на них детей ничего не было известно.

Глава 4. Трагический финал. Что осталось в памяти европейцев о крестовом походе детей.

Прошло восемнадцать лет со дня отплытия юных крестоносцев из Марселя.Все сроки для возвращения участников детского похода минули.

Отшумели, уже после смерти папы Иннокентия III, еще два крестовых похода, удалось захватить Иерусалим у мусульман, пойдя на союз с египетским султаном... Словом, жизнь продолжалась. О пропавших детях и думать забыли. Кинуть клич, поднять Европу на поиски, разыскать пять тысяч ребят, которые, возможно, еще живы, - такое и в голову никому не приходило. Столь расточительный гуманизм был не в обычаях того времени.

Матери свое уже отплакали. Детей рождалось видимо-невидимо. И умирало немало. Хотя, конечно, трудно представить, что сердца матерей, проводивших детей в поход, не саднило от горечи бессмысленной утраты.

В 1230 г. в Европе внезапно объявился монах, некогда отплывший из Марселя вместе с детьми. К нему, за какие-то заслуги отпущенному из Каира, стекались со всей Европы матери пропавших во время похода детей. Но много ли радости было им от того, что монах видел их сына в Каире, что сын или дочь еще живы? Монах рассказывал, что в Каире томятся в неволе около семисот участников похода. Разумеется, ни один человек в Европе пальцем о палец не ударил, чтобы выкупить из рабства былых кумиров невежественных толп.

Из рассказов беглого монаха, быстро облетевших весь континент, родители наконец узнали о трагической судьбе своих без вести пропавших детей. А случилось вот что:

Детишки, скученные в трюмах кораблей, отплывших из Марселя, ужасно страдали от духоты, морской болезни и страха. Они боялись сирен, левиафанов и, конечно, бурь. Именно буря обрушилась на несчастных, когда они миновали Корсику и огибали Сардинию . Корабли понесло к острову святого Петра у юго-западной оконечности Сардинии. В сумерках дети вопили от ужаса, когда судно швыряло с волны на волну. Находившихся на палубе десятками смывало за борт. Пять кораблей течение пронесло мимо рифов. А два летели прямо на прибрежные скалы. Два корабля с детьми разнесло в щепы.

Рыбаки сразу после кораблекрушения погребли на необитаемом острове сотни детских трупов. Но такова была разобщенность тогдашней Европы, что известие об этом не дошло ни до французских, ни до германских матерей. Двадцать лет спустя детей перезахоронили в одном месте и на их братской могиле воздвигли церковь Новых Непорочных Младенцев. Церковь стала местом паломничества. Так длилось века три. Потом церковь захирела, даже ее руины со временем затерялись...

Пять других кораблей кое-как добрались до африканского берега. Правда, прибило их в алжирскую гавань ... Но оказалось, что именно сюда они и должны были приплыть! Их здесь явно ждали. Мусульманские корабли встретили их и отконвоировали в порт. Образцовые христиане, сердобольные марсельцы Ферреус и Поркус потому и пожертвовали семь кораблей, что вознамерились продать пять тысяч детей в рабство неверным. Как верно рассчитали купцы, чудовищная разобщенность христианского и мусульманского миров способствовала успеху их преступного замысла и обеспечила их личную безопасность.

Что такое рабство у неверных, дети знали из жутких историй, которые разносили по Европе пилигримы. Поэтому невозможно описать их ужас, когда они поняли, что произошло.

Часть детей раскупили на алжирском базаре, и они стали рабами, наложницами или наложниками богатых мусульман. Остальных ребят погрузили на корабли и отвезли на рынки Александрии . Четырем сотням монахов и священников, которых вместе с детьми привезли в Египет, сказочно повезло: их купил престарелый султан Малек Камель, более известный как Сафадин. Этот просвещенный правитель уже поделил свои владения между сыновьями и имел досуг для ученых занятий. Христиан он поселил в каирском дворце и засадил за переводы с латыни на арабский. Образованнейшие из ученых рабов делились своей европейской премудростью с султаном и давали уроки его придворным. Жилось им сытно и вольготно, только нельзя было выходить за пределы Каира. Пока они осваивались во дворце, благословляя бога, дети работали на полях и мерли как мухи.

Несколько сотен маленьких рабов отправили в Багдад . А попасть в Багдад можно было только через Палестину... Да, дети ступили-таки на Святую землю . Но в оковах или с веревками на шее. Они видели величественные стены Иерусалима. Они прошли через Назарет, их босые ступни обжигали пески Галилеи... В Багдаде юных рабов распродали. Одна из хроник повествует, что багдадский халиф вздумал обратить их в ислам. И хоть событие это описано по тогдашнему трафарету: их пытали, били, терзали, но ни один не предал родную веру, - рассказ мог быть правдивым. Мальчики, которые ради высокой цели прошли через столько страданий, вполне могли показать несгибаемую волю и умереть мучениками за веру. Таких было, согласно хроникам, восемнадцать. Калиф оставил свою затею и услал оставшихся в живых христианских фанатиков медленно иссыхать на полях.

В мусульманских землях малолетние крестоносцы умирали от болезней, от побоев или осваивались, учили язык, постепенно забывая родину и родных. Все они умерли в рабстве - из плена ни один не вернулся.

Что стало с вожаками юных крестоносцев? О Стефане было слышно только до прихода его колонны в Марсель. Николас пропал из виду в Генуе. Третий, безымянный, вожак детей-крестоносцев растворился в безвестности.

Что же касается современников детского крестового похода, то, как мы уже говорили, хронисты ограничились лишь весьма беглым его описанием, а простой народ, забыв свой энтузиазм и восторг от затеи маленьких безумцев, вполне соглашался с двухстрочной латинской эпиграммой - литература почтила сто тысяч загубленных ребятишек лишь шестью словами:

На берег дурацкий
Ведет ум ребятский.

Так закончилась одна из самых страшных трагедий в истории Европы.

Материал взят отсюда http://www.erudition.ru/referat/printref/id.16217_1.html немного сократила, убрала ситуацию в Европе в начале XIII в. и экскурс в историю крестовых походов. Книгу "Крестоносец в джинсах" о вышеописанных событиях можно найти на Либрусеке. Автор Теа Бекман.

Крестовый поход детей – такое название, в историографии, получило народное движение 1212 года.

Средневековье

Легендарный Крестовый поход детей дает отличное представление о том, до какой степени менталитет людей Средневековья отличался от мировоззрения настоящего времени. Реальность с вымыслом в голове человека XIII века тесно переплетались. Народ верил в чудо. В наши дни идея детского крестового похода кажется нам дикостью, тогда в успехе предприятия не сомневались тысячи людей. Хотя, нам до сих пор не известно, происходило ли это на самом деле.

Будет не верным считать, что борьбой за Иерусалим духовенство смогло увлечь лишь жадное до наживы и ищущее подвигов рыцарство и столь же жадное итальянское купечество. Крестоносный дух поддерживался и в низших слоях общества, где обаяние его мифов было в особенности сильным. Поход юных крестьян стал воплощением этой наивной приверженности ему.

Как все начиналось

В начале XIII века в Европе укрепилось убеждение, что лишь безгрешные дети смогут освободить Святую землю. Зажигательные речи проповедников, оплакивавших захват «неверными» Гроба Господня, нашли широкий отклик среди детей и подростков, как правило из крестьянских семей Северной Франции и Прирейнской Германии. Подростковый религиозный пыл подогревался родителями и приходскими священниками. Папа и высшее духовенство противодействовали предприятию, однако пресечь его не смогли. Священнослужители на местах, как правило, были так же невежественны, как и их паства.

Идейные вдохновители

1212 год, июнь – в деревне Клуа близ Вандома во Франции появился некий пастушок по имени Стефан из Клуа, объявивший себя посланцем Бога, который был призван стать предводителем христиан и вновь завоевать обетованную землю; море должно было высохнуть пред войском духовного Израиля. Якобы мальчику явился сам Христос и вручил письмо для передачи королю. Пастушек прошел по всей стране везде вызывая бурное воодушевление своими речами, а также и чудесами, совершаемые им на глазах тысяч очевидцев.

В скором времени во многих местностях появились мальчики-проповедники, они собирали вокруг себя целые толпы единомышленников и вели их со знаменами и крестами, с торжественными песнями к Стефану. Если кто-то спрашивал малолетних безумцев, куда они идут, то те отвечали, что они отправляются «за море, к Богу».

Король попытался пресечь это безумие, приказал вернуть детей домой, но это не помогло. Часть их послушалась приказа, однако большинство не обратило на него внимания, и вскорости в мероприятие были вовлечены и взрослые. К Стефану, путешествовавшему уже на колеснице, увешанной коврами и окруженной телохранителями, пристали не только священники, ремесленники и крестьяне, но также воры и преступники, «вставшие на путь истинный».

В руках работорговцев

1212 год – двумя потоками молодые путешественники направились к берегам Средиземного моря. Несколько тысяч французских детей (может быть, до 30 тыс. человек, если считать и взрослых пилигримов) под предводительством Стефана прибыли в Марсель, где циничные работорговцы погрузили их на корабли. Два судна затонуло во время шторма при острове Сан-Пьетро близ Сардинии, а остальные 5 смогли дойти до Египта, где судовладельцы продали детей в рабство.

Многие из пленников якобы попали ко двору халифа, который был поражен упорством в своей вере юных крестоносцев. Некоторые из хронистов утверждали, что в последствии оба рабовладельца, перевозившие детей, попали в руки просвещенного императора Фридриха II, приговорившего преступников к повешению. Он же при заключении договора в 1229 году с султаном Алькамилом, может быть, смог возвратить часть пилигримов на родину.

Переход через Альпы

В те же годы тысячи немецких детей (может быть, до 20 тыс. человек), возглавляемые 10-ти летним Николасом из Кельна, пешком направились в Италию. Отец Николаса был рабовладельцем, также использовавший сына в своих корыстных целях. При переходе через Альпы две трети отряда погибло от голода и холода, остальные дети смогли дойти до Рима, Генуи и Бриндизи. Епископ последнего из этих городов решительно воспротивился продолжению похода по морю и развернул толпу в обратном направлении.

Он и папа Иннокентий III освободили крестоносцев от обета и отправили на родину. Имеются сведения, что понтифик только дал им отсрочку по выполнению их планов до достижения совершеннолетия. Но по дороге домой почти все они погибли. Согласно легенде, сам Николас выжил и в 1219 году даже сражался при Дамиетте в Египте.

А могло быть и так…

Есть еще одна версия этих событий. Согласно ей, французские дети и взрослые все же поддались на уговоры Филиппа Августа и разошлись по домам. Немецкие же дети под предводительством Николаса дошли до Майнца, там некоторых смогли уговорить вернуться, но наиболее упорные продолжили путь в Италию. Часть из них прибыла в Венецию, другие в Геную, а небольшая группа смогла дойти до Рима, некоторые дети объявились в Марселе. Как бы то ни было, большая часть детей исчезла без следа.

Крестовый поход детей в истории

Эти мрачные события, вероятно, легли в основу легенды о крысолове-флейтисте, который увел всех детей из города Гаммельн (). Некоторые генуэзские патрицианские роды даже вели свою родословную от оставшихся в городе немецких детей.

Невероятность такого рода мероприятия заставляет историков считать, что «Крестовым походом детей» в действительности назвали движение собравшихся в Крестовый поход бедняков (крепостных, батраков, поденщиков), потерпевших неудачу в Италии.

Европы. Многие еще грезили возвращением потерянного Гроба Господня, но во время IV Крестового похода был захвачен не Иерусалим, а православный Константинополь. Скоро армии крестоносцев снова пойдут на Восток и потерпят очередное поражение в Палестине и Египте. В 1209 году начались Альбигойские войны, одним из следствий которых стало создание в 1215 году папской инквизиции. Ливония была завоевана меченосцами. Никея воевала против сельджуков и Латинской империи.

В интересующем нас 1212 году Чехия получила «Золотую Сицилийскую буллу» и стала королевством, на Руси умер Всеволод Большое Гнездо, короли Кастилии, Арагона и Наварры разгромили войско халифа Кордовы у Лас-Навас-де-Толоса. И одновременно с этим происходят какие-то уже совершенно невероятные события, поверить в которые трудно, но все же придется. Речь идет о так называемых Крестовых походах детей, о которых упоминается в 50 вполне серьезных источниках (из них 20 – сообщения хронистов-современников). Все описания чрезвычайно короткие: то ли этим странным авантюрам не придавалось большого значения, то ли они уже тогда воспринимались, как нелепое происшествие, которого следует стыдиться.

Гюстав Доре, Крестовый поход детей

Явление «героя»

Началось все в мае 1212 года, когда ничем не примечательный до того времени пастушок по имени то ли Этьен, то ли Стефан встретился с монахом, возвращавшимся из Палестины. В обмен на кусок хлеба, незнакомец подал мальчику какой-то непонятный свиток, назвал себя Христом, и приказал ему, собрав армию из невинных детей, идти с ней в Палестину, дабы освободить Гроб Господень. По крайней мере, именно так рассказывал о тех событиях сам Этьен-Стефан – вначале путался и противоречил сам себе, но потом вошел в роль и говорил уже без запинки. Спустя 30 лет один их хронистов написал, что Стефан был «рано возмужавшим негодяем и гнездилищем всех пороков». Но данное свидетельство нельзя признать объективным – ведь в то время уже известны были плачевные результаты организованной этим подростком авантюры. И вряд ли деятельность Этьена-Стефана имела бы такой успех, если бы в окрестностях у него была настолько сомнительная репутация. А успех его проповеди был просто оглушительным – причем не только среди детей, но и у взрослых. Ко двору французского короля Филиппа Августа в аббатство Сен-Дени 12-летний Стефан пришел не один, а во главе многочисленной религиозной процессии.

«Рыцарям и взрослым не удалось освободить Иерусалим поскольку, они шли туда с грязными помыслами. Мы – дети, и мы чисты. Бог отступился от погрязших в грехах взрослых людей, зато раздвинет морские воды по пути к Святой земле перед чистыми душой детьми»,

– заявил Стефан королю.

Малолетние крестоносцы, по его словам, не нуждались в щитах, мечах и копьях, ибо их души безгрешны и с ними сила любви Иисуса.

Папа Иннокентий III поначалу поддержал эту сомнительную инициативу, заявив:

«Эти дети служат укором нам, взрослым: пока мы спим, они с радостью выступают за Святую землю».

Папа Иннокентий III, прижизненный портрет, фреска, монастырь Субиако, Италия

Скоро он раскается в этом, но будет поздно, и моральная ответственность за гибель и искалеченные судьбы десятков тысяч детей навсегда останется с ним. А вот Филипп II колебался.

Филипп II Август

Человек своего времени, он тоже был склонен верить во всевозможные знамения и божьи чудеса. Но Филипп был королем не самого маленького государства и прожженным прагматиком, его здравый смысл противился участию в этой, более чем сомнительной, авантюре. Он хорошо знал о власти денег и мощи профессиональных армий, но сила любви Иисуса... Эти слова привычно было слышать на проповеди в церкви, однако всерьез рассчитывать на то, что неоднократно разбивавшие рыцарские армии Европы сарацины вдруг капитулируют перед безоружными детьми, было, мягко говоря, наивно. В итоге он обратился за советом в Парижский университет. Профессора этого учебного заведения проявили редкостное по тем временам благоразумие, постановив: детей нужно отправить по домам, ибо весь этот поход – затея Сатаны. И тут случилось то, чего не ожидал никто: пастушок из Клуа отказался подчиниться своему королю, объявив о сборе новых крестоносцев в Вандоме. И популярность Стефана была уже такова, что король не посмел препятствовать ему, опасаясь бунта.

Проповедь Стефана

Мэтью Пэрис, английский хронист, писал о Стефане-Этьене:

«Стоило сверстникам увидеть его или услышать, как они в бесчисленном множестве следовали за ним, оказавшись в сетях дьявольских козней и распевая в подражание своему наставнику, они оставляют отцов и матерей, кормилиц и всех друзей своих, и, что самое удивительное, их не могли остановить ни засовы, ни уговоры родителей».

Мало того, истерия оказалась заразной: в разных городах и деревнях стали появляться другие «пророки» от 8 до 12 лет, которые утверждали, что посланы Стефаном. На фоне всеобщего помешательства, сам Стефан и некоторые из его последователей даже «излечивали бесноватых». Под их руководством устраивались шествия с пением псалмов. Участники похода одевались в простые серые рубахи и короткие штаны, в качестве головного убора – берет. На груди нашивали крест из материи разного цвета – красного, зеленого или черного цвета. Выступали они под стягом святого Дионисия (Орифламмой). Среди этих детей были и переодетые в мальчиков девочки.

Участники Крестового похода детей

Крестовые походы 1212 года: «детские» лишь по названию?

Однако сразу следует сказать, что «детские крестовые походы» были не совсем и не полностью детскими. Джованни Миколли ещё в 1961 г. обратил внимание, что латинское слово pueri («мальчики») в те времена использовалось для обозначения простолюдинов – независимо от их возраста. А Питер Рэдс в 1971 г. разделил все источники, где повествуется о событиях похода 1212 г. на три группы. В первую вошли тексты, написанные около 1220 г., их авторы были современниками событий и потому данные свидетельства представляют особую ценность. Во вторую – написанные между 1220 и 1250 г.г.: их авторы также могли быть современниками, либо – пользоваться рассказами очевидцев. И, наконец, тексты, написанные после 1250 г. И сразу же выяснилось, что «детскими» походы называются лишь в трудах авторов третьей группы.

Таким образом, можно утверждать, что данный поход стал неким повторением Крестового похода бедноты 1095 года, а мальчик Стефан – «реинкарнацией» Петра Амьенского.

Стефан и его крестоносцы

Но, в отличие от событий 1095 года, в 1212 году в Крестовый поход действительно отправилось огромное количество детей обоего пола. Общее число «крестоносцев» во Франции, по расчетам историков, составило около 30 000 человек. Среди взрослых, отправившихся в поход вместе с детьми, по сведениям современников, оказались монахи, целью которых было «всласть пограбить и вдосталь намолиться», «старцы, впавшие во второе детство», и бедняки, идущие «не для Иисуса, а ради хлеба куса». Кроме того, было немало преступников, скрывавшихся от правосудия и рассчитывающих «совместить приятное с полезным»: пограбить и помародерствовать во имя Христа, получив при этом «пропуск в рай» и прощение всех прегрешений. Были среди этих крестоносцев и обедневшие дворяне, многие из которых решили, отправившись в поход, скрыться от кредиторов. Были и младшие сыновья знатных семейств, которых немедленно окружили профессиональные мошенники всех мастей, почуявшие возможность наживы, и проститутки (да, и «блудниц» тоже было немало в этом странном воинстве). Можно предположить, что дети были нужны лишь на первом этапе похода: чтобы расступилось море, рухнули стены крепостей и впавшие в безумие сарацины покорно подставили свои шеи под удары христианских мечей. А потом должны были последовать дела скучные и детям совершенно неинтересные: делёж добычи и земель, распределение должностей и титулов, решение "исламского вопроса" на вновь приобретенных землях. И взрослые, надо полагать, в отличие от детей, были вооружены и готовы немного поработать мечами в случае необходимости - дабы не отвлекать возглавившего их чудотворца от выполнения основной и главной задачи. Стефан-Этьен в этой разношерстной толпе почитался, чуть ли не святым, в путь он отправился в ярко раскрашенном экипаже под балдахином, который эскортировали юноши из наиболее «благородных» семей.

Стефан в начале похода

Тем временем в Германии

Схожие события разворачивались в это время и в Германии. Когда слухи о «чудесном пастушке» Стефане достигли берегов Рейна, некий, оставшийся безымянным, сапожник из Трира (монах-современник прямо назвал его «пройдошливым дурнем») послал своего 10-летнего сына Николаса проповедовать у Гробницы трех волхвов в Кельне. Некоторые авторы утверждают, что Николас был умственно неполноценным, чуть ли не юродивым, слепо выполнявшим волю своего алчного родителя. В отличие от бескорыстного (по-крайней мере, на первых порах) мальчика Стефана, прагматичный взрослый немец сразу же организовал сбор пожертвований, большую часть которых без стеснения отправлял в свой карман. Возможно, он намеревался тем и ограничиться, но ситуация быстро вышла из-под контроля: не успели Николас и его папа оглянуться, как за их плечами оказалось от 20 до 40 тысяч «крестоносцев», которых все-таки пришлось вести в Иерусалим. Более того, в поход они выступили даже раньше своих французских сверстников – в конце июня 1212 года. В отличие от колебавшегося французского короля Филиппа, император Священной Римской империи Фридрих II к этой затее сразу же отнесся резко отрицательно, запретив пропаганду нового Крестового похода, и тем спас немало детей – участие в этой авантюре приняли только уроженцы ближайших к Кельну прирейнских областей. Но и их оказалось более чем достаточно. Любопытно, что мотивы организаторов французского и германского походов оказались совершенно разными. Стефан говорил о необходимости освободить Гроб Господень и обещал своим последователям помощь ангелов с огненными мечами, Николас – взывал к мести за погибших крестоносцев Германии.

Карта детских крестовых походов

Огромная «армия», выступившая из Кельна, в дальнейшем разделилась на две колонны. Первую возглавил сам Николас, она двинулась на юг вдоль Рейна через Западную Швабию и Бургундию. Вторая колонна, во главе которой встал другой, оставшийся безымянным, юный проповедник, пошла к Средиземному морю через Франконию и Швабию. Разумеется, поход был чрезвычайно скверно подготовлен, многие из его участников не подумали о теплой одежде, а запасы продовольствия скоро закончились. Жители земель, через которые проходили «крестоносцы», страшась за своих детей, которых звали с собой эти странные пилигримы, были недружелюбны и агрессивны.

Иллюстрация из книги Артура Гая Терри "Истории других земель"

В результате до предгорий Альп сумели дойти лишь около половины тех, что вышли из Кельна: наименее стойкие и наиболее благоразумные отставали и возвращались домой, оставались в понравившихся городах и деревнях. Немало было заболевших и погибших в пути. Остальные слепо шли за своим малолетним вождем, даже не подозревая, что их ждет впереди.

Крестовый поход детей

Главные трудности ожидали «крестоносцев» во время перехода через Альпы: выжившие утверждали, что ежедневно умирали десятки, если не сотни их товарищей, и не было сил даже похоронить их. И только теперь, когда немецкие пилигримы устилали своими телами горные дороги в Альпах, в путь отправились французские «крестоносцы».

Судьба французских «крестоносцев»

Путь воинства Стефана проходил по территории родной Франции и оказался не в пример легче. В результате французы опередили немцев: уже через месяц они пришли в Марсель и увидели Средиземное море, которое, несмотря на искренние молитвы, ежедневно возносимые входящими в воду пилигримами, не расступилось перед ними.

Кадр из фильма «Крестовый поход в джинсах», 2006 г. (о попавшем в 1212 год современном мальчике)

Помощь предложили два купца – Гуго Ферреус («Железный») и Вильям Поркус («Свинья»), которые предоставили 7 кораблей для дальнейшего путешествия. Два корабля разбились о скалы острова Святого Петра близ Сардинии – рыбаки нашли в этом месте сотни трупов. Эти останки захоронили лишь спустя 20 лет, на общей могиле была построена церковь Новых Непорочных Младенцев, которая простояла почти три века, но потом была заброшена, и сейчас даже неизвестно ее местоположение. Пять других кораблей благополучно достигли другого берега, но пришли не в Палестину, а в Алжир: оказалось, что «сердобольные» марсельские купцы заранее продали пилигримов – европейские девочки высоко ценились в гаремах, мальчики должны были стать рабами. Но предложение превысило спрос, и потому часть детей и взрослых, непроданных на местном базаре, отправили на рынки Александрии. Там султан Малек Камель, известный также как Сафадин, купил четыреста монахов и священников: 399 из них остаток жизни провели за переводами латинских текстов на арабский язык. Но один в 1230 году смог вернуться в Европу и рассказал о печальном финале этой авантюры. По его словам, в то время в Каире находилось около 700 французов, отплывшими из Марселя ещё детьми. Там они и закончили свою жизнь, никто не проявил интереса к их судьбе, выкупить их даже не попытались.

Но и в Египте купили не всех, и потому несколько сотен французских «крестоносцев» все-таки увидели Палестину – по пути в Багдад, где были проданы последние из них. Согласно одному из источников, местный калиф предложил им свободу в обмен на обращение в Ислам, отказались лишь 18 из них, которые и были проданы в рабство и закончили свою жизнь рабами на полях.

Германские «крестоносцы» в Италии

А что же случилось с немецкими «детьми» (независимо от их возраста)? Как мы помним, до Альпийских гор сумели добраться лишь половина из них, пройти через Альпы удалось только трети оставшихся пилигримов. В Италии они были встречены крайне враждебно, перед ними закрывали ворота городов, отказывали в милостыне, мальчиков избивали, девочек насиловали. От двух до трех тысяч человек из первой колонны, в том числе и Николас, все же сумели дойти до Генуи.

Республике Святого Георгия требовались рабочие руки, и несколько сотен человек остались в этом городе навсегда, но основная масса «крестоносцев» продолжила свой поход. Власти Пизы выделили им два корабля, на которых часть пилигримов были отправлены в Палестину – и бесследно пропали там. Вряд ли их судьба была лучше, чем у тех, кто остался в Италии. Часть детей из этой колонны все же дошли до Рима, где ужаснувшийся их виду папа Иннокентий III приказал им вернуться домой. При этом он заставил их целовать крест в том, что «придя в совершенный возраст», они закончат прерванный крестовый поход. Остатки колонны рассеялись по Италии, и лишь немногие из этих пилигримов вернулись в Германию – единственные из всех.

Вторая колонна дошла до Милана, который пятьдесят лет назад был разграблен войсками Фридриха Барбароссы – более негостеприимного города для немецких пилигримов трудно было представить. Утверждали, что их там, словно зверей, травили собаками. Вдоль побережья Адриатического моря они добрались до Бриндизи. Южная Италия в это время страдала от засухи, вызвавшей небывалый голод (местные хронисты сообщали даже о случаях людоедства), легко представить, как отнеслись там к немецким попрошайкам. Впрочем, имеются сведения о том, что попрошайничеством дело не ограничивалось – шайки «пилигримов» промышляли воровством, а наиболее отчаянные даже нападали на деревни и беспощадно грабили их. Местные крестьяне, в свою очередь, убивали всех, кого могли поймать. Епископ Бриндизи попытался отделаться от незваных «крестоносцев», усадив некоторых в какие-то утлые суденышки – они затонули в виду городского порта. Судьба остальных была страшной. Оставшиеся в живых девочки вынуждены были, как и многие их сверстницы из первой колонны, стать проститутками – ещё через 20 лет приезжие удивлялись огромному количеству блондинок в публичных домах Италии. Мальчикам повезло еще меньше – многие умерли от голода, другие фактически стали бесправными рабами, вынужденными работать за кусок хлеба.

Бесславный конец вождей походов

Печальной была и судьба предводителей этого похода. После погрузки пилигримов на корабли в Марселе, исчезает из хроник имя Стефана – их авторы с этого времени ничего не знают о нем. Возможно, судьба была милостива к нему, и он погиб на одном из кораблей, разбившихся у Сардинии. Но, может быть, ему пришлось пережить потрясение и унижение невольничьих рынков Северной Африки. Выдержала ли это испытание его психика? Бог весть. В любом случае, он заслужил все это - в отличие от тысяч детей, быть может, невольно, но обманутых им. Николас пропал в Генуе: либо он погиб, либо, потеряв веру, покинул свое "войско" и затерялся в городе. А, быть может, обозленные пилигримы сами изгнали его. В любом случае, с этого времени он уже не возглавлял крестоносцев, что так беззаветно верили ему и в Кельне, и в пути через Альпы. Третий, оставшийся навсегда безымянным, малолетний вождь немецких крестоносцев, видимо погиб в Альпийских горах, так и не добравшись до Италии.

Послесловие

Самое поразительное, что через 72 года история с массовым исходом детей повторилась в несчастном немецком городе Гамельне (Хамельне). Из дома тогда ушли и пропали 130 местных детей. Именно этот случай стал основой знаменитой легенды о Крысолове. Но об этом загадочном происшествии будет рассказано в следующей статье.

В Издательстве Сретенского монастыря готовится к выходу в свет новая книга известного религиоведа, исследователя современного сектантства, историка, общественного деятеля, писателя «Хроники крестовых походов франкских пилигримов в Заморские земли и сопутствующих событий, в изложении Александра Дворкина». С разрешения автора и издательства публикуем отрывок из рукописи этой книги.

Однажды в мае 1212 года в Сан-Дени, где пребывал двор короля Филиппа-Августа, появился двенадцатилетний пастушок Стефан из маленького городка Клуа близ Орлеана. Он принес с собой письмо к королю, которое, по его словам, ему вручил Сам Христос. Спаситель явился-де ему, когда он пас своих овец, и призвал его идти и проповедовать . Король не слишком впечатлился этим и велел мальчику возвращаться домой. Однако Стефан, вдохновленный явившимся ему таинственным незнакомцем, уже видел себя харизматическим лидером, которому удалось добиться успеха там, где взрослые признали свое бессилие. За последние пятнадцать лет всю страну наводнили бродячие проповедники, призывавшие отправляться в крестовый поход против мусульман на Восток или в Испанию или против еретиков в Лангедок. Истеричный мальчик вполне мог проникнуться идеей, что он тоже может стать проповедником и повторить подвиг Петра Пустынника, легенды о величии которого передавались из уст в уста. Нимало не смущенный равнодушием короля, Стефан начал проповедовать прямо у входа в аббатство Сан-Дени, заявляя, что собирает детей для спасения христианства. Воды расступятся перед ними, и, он, как через Красное море, поведет свою армию прямо в Святую Землю.

Мальчик, говоривший весьма красноречиво и эмоционально, несомненно, обладал даром убеждения. Взрослые были впечатлены, а дети сбегались к нему, как мухи на мед. После первоначального успеха Стефан отправился в тур, чтобы провозглашать свой призыв по разным городам Франции, собирая вокруг себя все новых и новых обращенных. Самых красноречивых из них он отправлял проповедовать от своего имени. Все они договорились встретиться в Вандоме примерно через месяц и оттуда начать свой поход на Восток.

Потрясенные современники говорили о 30 тысячах собравшихся воевать за Крест – и все были младше 12 лет

В конце июня к Вандому с разных сторон начали подходить группы детей. Потрясенные современники говорили о 30 тысячах собравшихся – все младше 12 лет от роду. Несомненно, к городу стянулось не менее нескольких тысяч детей со всех концов страны. Часть их была из бедных крестьянских семей: родители охотно отпустили своих отпрысков на такую великую миссию. Но там были и дети благородного происхождения, тайком сбежавшие из своих домов. Среди собравшихся имелись и девочки, несколько молодых священников и немного паломников постарше, привлеченных отчасти благочестием, отчасти – жалостью и отчасти – желанием поживиться за счет даров, которыми сердобольное население осыпало детей. Ближнее окружение Стефана хронисты назвали «малыми пророками». Группы юных паломников, лидер каждой из которых нес штандарт с орифламмой (Стефан объявил ее девизом похода), скапливались в городе и вскоре, переполнив его, вынуждены были разместиться за его стенами – в поле.

Когда дружественные священники благословили малолетних крестоносцев, а последние горюющие родители наконец отошли в сторону, экспедиция направилась на юг. Почти все шли пешком. Однако Стефан, как и положено лидеру, потребовал особого способа передвижения: он ехал на расписанной яркими красками тележке с защищавшим его от солнца навесом. С двух сторон от него скакали мальчики благородного происхождения, состояние которых позволяло иметь своего коня. Никто не возражал против комфортных условий путешествия вдохновленного свыше пророка. Более того, к нему относились как к святому, а локоны его волос и кусочки одежды распределялись среди самых верных как чудотворные реликвии.

Путь оказался мучительным: лето выдалось рекордно жарким. Пилигримы целиком зависели от добросердечия местных жителей, делившихся с ними пропитанием, но из-за засухи у них самих было мало припасов, и даже воды часто не хватало. Многие дети умирали по пути, и их тела оставались лежать на обочинах дороги. Некоторые не выдерживали испытания, поворачивали назад и пытались вернуться домой.

Утром вся толпа ринулась к порту, чтобы увидеть, как море расступится перед ними

Наконец малолетний крестовый поход добрел до Марселя. Жители этого торгового города приняли детей сердечно. Многим предоставили ночлег в домах, другие расположились на улицах. На следующее утро вся толпа ринулась к порту, чтобы увидеть, как море расступится перед ними. Когда чуда не произошло, наступило горькое разочарование. Часть детей, заявив, что Стефан предал их, взбунтовалась против него и направилась в обратный путь к своим домам. Но большинство осталось, и каждое утро приходило к морю, ожидая, что Бог всё же ответит на их молитвы. Через несколько дней нашлись два дельца – Гуго Ферреус и Гийом Поркус (буквальный перевод с французского – что-то вроде «Железный» и «Свинский»), которые изъявили бескорыстную готовность за одно только воздаяние Божие перевезти юных крестоносцев в Святую Землю. Стефан не долго думая с радостью согласился на столь щедрое предложение. Детей посадили на семь нанятых дельцами кораблей, которые вышли из порта и направились в открытое море. Прошло 18 лет, прежде чем до Европы дошли вести об их судьбе.

Тем временем слухи о миссии Стефана распространились на восток, и сумасбродство, охватившее французских детей, заразило также и Германию, особенно ее Нижнерейнские области. Через несколько недель после того, как орлеанский пастушок начал свою проповедь, на площади перед Кельнским собором стал произносить пламенные речи немецкий крестьянский мальчик Николай, которому еще не было и 10 лет от роду. Юный проповедник появился со станком, на котором находился крест в виде латинского «Т». Потрясенные слушатели рассказывали друг другу, что он, не замочив ног, перейдет море и утвердит в Иерусалиме вечное царство мира.

Николай, как и Стефан, обладал природным даром красноречия и, где бы ни появлялся, непреодолимо привлекал к себе детей, готовых отправиться в паломничество вместе с ним. Но если французские дети рассчитывали завоевать Святую Землю силой, немецкие думали, что смогут обратить сарацин в христианство при помощи мирной проповеди. Через несколько недель в Кельне собралась многотысячная толпа детей и всякого беспорядочного сброда, которая оттуда двинулась на юг через Альпы. Вероятнее всего, немцы были в среднем чуть старше французов, и с ними шло больше девочек и больше детей благородного происхождения. Их колонну сопровождало также немало воров и прочих преступников, которым требовалось поскорее оставить родину, а также вездесущих проституток.

Экспедиция разделилась на две части. Первую, насчитывавшую, согласно хронистам, не менее 20 тысяч человек, вел сам Николай. По дороге через Западные Альпы эта группа потеряла большую часть детей: юные паломники погибали от голода, от рук разбойников или, устрашенные трудностями похода, возвращались домой. Тем не менее, 25 августа несколько тысяч странников достигли Генуи и попросили приюта внутри городских стен. Генуэзские власти поначалу согласились принять их, но, поразмыслив, стали подозревать тайный немецкий заговор. В результате детям позволили провести в городе только одну ночь, но объявили, что все желающие могут поселиться тут навсегда. Юные паломники, нимало не сомневающиеся, что наутро море расступится перед ними, сразу же согласились на эти условия.

Увы, море в Генуе оказалось столь же глухо к их молитвам, как в Марселе – к молитвам их французских сверстников. Многие дети, разочаровавшись, решили остаться в приютившем их городе. Несколько генуэзских патрицианских родов возводят свое начало к этим юным немецким паломникам. Сам Николай с большинством своей армии отправился дальше. Через несколько дней они дошли до Пизы. Там нашлись два корабля, собиравшиеся отправляться в Палестину. Их команды согласились взять с собой некоторых детей. Возможно, они и достигли Заморья, но их судьба остается совершенно неизвестной. Однако Николай, все еще ждущий чуда, дошел со своими самыми верными последователями до Рима, где их принял папа Иннокентий. Понтифик был тронут благочестием детей, но и поражен их наивностью. Ласково, но твердо он велел им идти домой, сказав: когда они вырастут, они смогут исполнить свои обеты и отправиться сражаться за Крест.

Тяжкий обратный путь уничтожил почти весь остаток этого детского войска. Сотни падали от истощения в странствии и жалким образом погибали на больших дорогах. Самая худшая судьба выпала, конечно, на долю девочек, которые, кроме всяких других бедствий, подвергались еще всевозможным обманам и насилиям. Многие из них, боясь позора у себя на родине, оставались в итальянских городах и поселениях. Только небольшие группки детей, больных и истощенных, осмеянных и поруганных, снова увидели родину. Мальчика Николая среди них не обнаружилось. Говорят, что он будто бы был жив и позднее, в 1219 году, сражался при Дамиетте в Египте. Но разъяренные родители пропавших детей настояли на аресте его отца, который якобы использовал сына для своих целей, теша тщеславие. Попутно отца обвинили в работорговле, судили «вместе с другими обманщиками и преступниками» и повесили.

Другая немецкая детская экспедиция не добилась большего успеха. Она шла через Центральные Альпы и после невероятных испытаний и мучений добралась до моря в Анконе. Когда море отказалось расступиться перед ними, дети направились по восточному берегу Италии на юг и в конце концов добрались до Бриндизи. Там некоторые из них смогли погрузиться на идущие в Палестину суда, но большинство поплелось назад. Лишь немногие смогли дойти до своих домов.

Корабли прибыли в Алжир. Детей купили местные мусульмане, и несчастные провели свою жизнь в неволе

Впрочем, несмотря на все их мучения, им выпала лучшая судьба, чем французским детям. В 1230 году во Францию прибыл священник с Востока, поведавший о том, что приключилось с отбывшими из Марселя юными паломниками. По его словам, он был одним из молодых священников, шедших со Стефаном, и вместе с ним погрузившимся на предоставленные купцами суда. Два из семи кораблей попали в бурю и вместе с пассажирами пошли ко дну вблизи острова святого Петра (Сардинии), остальные вскоре оказались окруженными сарацинскими судами из Африки. Пассажиры узнали, что их доставили на это место по предварительно заключенной сделке, чтобы продать в рабство. Корабли прибыли в Алжир. Многих детей купили сразу же местные мусульмане, и они провели остаток своей жизни в неволе. Других (включая молодого священника) отвезли в Египет, где за франкских рабов давали более высокую цену. Когда корабли прибыли в Александрию, большую часть человеческого груза приобрел губернатор для работы на своих землях. По словам священника, около 700 из них были еще живы .

Небольшую партию доставили на невольничьи рынки Багдада, где 18 юношей, отказавшись перейти в ислам, приняли мученическую кончину. Молодым священникам и тем немногим, кто знал грамоту, повезло больше. Губернатор Египта – сын Аль-Адиля Аль-Камиль – проявлял интерес к западной литературе и письменности. Он купил их всех и держал при себе как переводчиков, учителей и секретарей, не пытаясь обратить их в свою веру. Они жили в Египте во вполне приемлемых условиях, и в конце концов этому священнику позволили вернуться во Францию. Он рассказал родителям своих товарищей по несчастью все, что знал, после чего канул в неизвестность.

Более поздние источники отождествляют двух преступных марсельских работорговцев с двумя купцами, которых несколькими годами спустя обвинили в участии в заговоре сарацин против императора Фридриха II на Сицилии. Таким образом, согласно народной памяти, оба окончили свои дни на виселице, заплатив за свое гнусное преступление.