СДАЧА НА САМОУПРАВСТВО Однажды на выходе в море поднялся я в рубку покурить и невольно услышал диалог командира и молодого старшего помощника командира: «Старпом! Прошло уже 3 месяца! Когда на управление подводной лодкой сдашь?». «Товарищ командир! Я еще не готов, не

"Неизвестные трагедии Первой мировой. Пленные. Дезертиры. Беженцы." М.В. Оськин.

Приказ по 2-й армии Северо-Западного фронта, за № 4 от 25 июля 1914 года гласил: "В одном из донесений я усмотрел, что несколько нижних чинов без вести пропали. В большинстве случаев без вести пропавшие впоследствии оказываются в плену. Попадать в плен - позорно. Лишь тяжело раненный может найти оправдание. Разъяснить это во всех частях".
Генерал А. В. Самсонов, страдая от тяжести поражения, застрелился 17 августа при попытке выхода из кольца окружения. Характерно, что офицеры его штаба, бывшие с ним, даже не смогли сказать, как именно это произошло, слышали лишь хлопок выстрела и не смогли разыскать его тело, которое впоследствии было захоронено немцами в общей могиле. Но так поступил лишь сам командарм! Брать пример со своего командира подчиненные не торопились.
Командир 23-го армейского корпуса ген. К. А. Кондратович успел бежать от своих войск в тыл, где объявил себя больным. Комкор-15 генерал Н. Н. Мартос был взят в плен в общей неразберихе стычек в русском тылу. Причем - с оружием в руках, без сопротивления.

Но вот комкор-13 ген. Н. А. Клюев возглавил дивизионную колонну, пробивавшуюся из неплотного "мешка". Перед последней цепью германских пулеметов генерал Клюев приказал капитулировать. Вопрос: кто виновен в том, что двадцать тысяч русских солдат здесь сдались неранеными? Лично они или приказавшие капитулировать их начальники?
Генерал Клюев сам приказал своему ординарцу ехать к немцам с белым платком в руках. К кому же тогда относится характеристика: попадать в плен - позорно? Здесь впервые проявилась та пагубная тенденция качества небольшой части предвоенного русского офицерского корпуса, которая сдавала в плен подчиненных им солдат.
Генерал П. Н. Краснов цитирует фразу такого русского пленного, который даже и не понимал что происходит, а действовал, "как все": "До конца был верен Царю и Отечеству и в плен не по своей воле попал. Все сдались, я и не знал, что это уже плен".

Чем виноваты солдаты армии Самсонова, которые оказались заложниками неверного стратегического решения довоенного планирования и бездарного его исполнения со стороны генералитета Северо-Западного фронта?
Сам Александр Васильевич Самсонов, слишком поздно осознавший довоенную неподготовленность, поступил так, как того требовал кодекс офицерской чести. Наверное, нельзя говорить, что самоубийство - это единственный выход из положения. Не каждый отважится на такое, да и не нужно это.
Но одно дело - сдаться в плен в безвыходной ситуации, когда уже нельзя пробиться и так не хочется умирать. И совсем другое - сдать в плен вверенных тебе людей, когда у тебя за спиной целый корпус. Это уже воинское преступление.

Чем же виноваты рядовые, у которых на глазах легко сдавались генералы, в том числе и командиры корпусов (всего во 2-й армии в плен тогда сдались пятнадцать генералов)? Когда две наиболее многочисленные группы, пробившиеся из окружения, были ведомы не генералами, а полковником и штабс-капитаном?
Да, личный состав 13-го армейского корпуса на две трети состоял из запасных, то есть фактически являлся некадровым. Однако большую часть корпуса "сдали" в плен собственные командиры, не показавшие примера верности долгу.
Из высших чинов 13-го армейского корпуса из окружения вышел только начальник штаба 36-й пехотной дивизии полковник Вяхирев. А всего из состава 13-го армейского корпуса пробились лишь сто шестьдесят пять человек штабс-капитана Семечкина и подпоручика Дремановича да команда разведчиков.
Эти люди всего-навсего не сложили оружия по приказу своего комкора, а ушли в лес, и, попытав счастья, добились его. Кто бы осудил сдавшихся по приказу вышестоящего командира? Но нашлись же офицеры, пошедшие наперекор начальнику во имя исполнения воинского долга и требования присяги.

Общие потери 2-й русской армии в ходе Восточно-Прусской наступательной операции составили около 8000 убитыми, 25 000 ранеными и до 80 000 пленными. Противник захватил также до пятисот орудий и двести пулеметов.
Потери немцев во время операции против 2-й армии с 13 августа составили около тринадцати тысяч человек. Обратим внимание на соотношение потерь. Очевидно, что часть раненых учтена и в массе пленных, ибо большая часть раненых оказалась в германском плену.
В таком случае, против 13 000 потерь у немцев, русские имеют не более 20 000, что объясняется как оборонительными боями немцев в заблаговременно подготовленной местности, так и преимуществом германцев в технике. Остальное - это пленные.
То есть убывшие "в расход" исключительно неприятельским маневром - сдавшиеся в "котле". Или - "сданные" командирами. Почему пятнадцать генералов не возглавили прорыва? Тем паче - приказывавшие своим людям сдаваться.

Пагубность неверного восприятия пленения в отношении командного состава была понята сразу после Русско-японской войны 1904-1905 гг. Но, к сожалению, она не была возведена в аксиому внутри самой российской военной машины.
Оценивая итоги дальневосточного конфликта, бывший командующий Маньчжурской армией ген. А. Н. Куропаткин писал: "В ряду с истинными подвигами отмечаются и случаи малого упорства отдельных частей и, в частности, отдельных лиц. Случаи сдачи в плен неранеными в прошлую войну были часты не только среди нижних чинов, но и среди офицеров.
К сожалению, по отношению к этим лицам не были применены существующие законы во всей строгости. По возвращении из плена некоторые офицеры ранее суда над ними уже получили в командование отдельные части и, возвращаясь в полки, вступали в командование ротами и батальонами.
Прямо из Японии бывшие пленные приказами по военному ведомству получали назначение даже начальниками дивизий. Между тем может существовать только одно обстоятельство, оправдывающее сдачу в плен: это ранение. Все же, сдавшиеся в плен неранеными, должны быть ответственны за то, что не сражались до последней капли крови".
Справедливости ради следует сказать, что при том уровне полководчества, что показал генерал Куропаткин, поражения и пленения были неудивительны.

Суть проблемы в ином: почему сдавшиеся неранеными офицеры затем получали высокие командные посты? Они уже раз презрели присягу и требования военного законодательства, а значит, не постеснялись бы сделать это и впоследствии.
Сначала требовалось разобраться, а лишь затем восстанавливать таких офицеров в армии, да еще с повышением. В сравнении с СССР здесь явно проигранная ситуация: возвратившихся из плена советских генералов тщательно проверяли, но и те из них, кто не был подвергнут репрессалиям, а восстановлен в армии, высоких должностей не получили.
Главное здесь - это пример, показанный отношением политического руководства Российской империи к таким случаям. Пример, который резко контрастировал с репрессалиями в отношении сдающихся рядовых в период Первой мировой войны.
Если внимательно вглядеться в документы того времени, то нельзя не отметить старания генералов, издающих репрессивные распоряжения, прикрыть собственную растерянность, вызванную тем обстоятельством, что война пошла не по спланированному до войны сценарию. Теперь приходилось учиться во время самой войны и, стиснув зубы, делать все для достижения победы. А это ведь нелегко.

Достаточно вспомнить только оправдание ген. А. А. Благовещенского, бежавшего от своих войск 6-го армейского корпуса во время Восточно-Прусской операции. Бегство командира вынудило корпус отступить, чем был оголен правый фланг центральных корпусов 2-й армии, угодивших в окружение - "двойной охват".
В свое оправдание генерал Благовещенский заявил, что "не привык быть вместе с войсками". Как говорит по этому поводу А. А. Керсновский: "Мы видим, таким образом, что в русской армии могли быть начальники, "не привыкшие быть с войсками", что подобного рода начальникам вверяли корпуса и что у них не хватало честности сознаться в своей "непривычке" в мирное время и уступить заблаговременно свое место более достойным".
В подобной практике было почти невозможно определить, были ли исчерпаны все возможности к сопротивлению или нет. Равно как и определить меру ответственности каждого сдавшегося бойца, брошенного не столько в бой, сколько "на убой" своими командирами.
Тот же 6-й корпус в панике откатился в тылы, но разве это не естественная реакция на поведение командира? С другой стороны - почему никто из старших офицеров отступавшего корпуса, отлично понимавших, что отход оголяет тыл центра армии, не взял на себя ответственности и не удержал войск?
Опять-таки каждый, наверное, помнил, что плен - это, скорее, несчастье, а не позор, каковой пример показала Русско-японская война. Раз уж прощали не только сдавшихся в плен ("берут" в плен - раненых или безоружных), но и сдававших в плен.

Какое наказание понесли сдавшие в 1904 году Порт-Артур генералы Стессель, Фок и Рейсе? После длительного и закрытого суда - минимальное. Такое отношение власти к тем, кто, ничтоже сумняшеся, сдавал в плен противнику тысячи солдат, только поощряло сдачу.
Отсюда и сдавший в плен целый корпус ген. Н. А. Клюев, и отдавший уже из плена приказ о капитуляции крепости Новогеоргиевск ее комендант ген. Н. П. Бобырь, и бежавший из крепости Ковно ее комендант ген. В. Н. Григорьев.
В мирное время все они считались хорошими служаками, а генерал Клюев с 1909 года так вообще занимал пост начальника штаба Варшавского военного округа, то есть непосредственно готовился к борьбе с Германией. Хорошо подготовился, нечего сказать.

Как, в таком случае, относиться к сдававшимся в плен нижним чинам, которые распоряжениями командиров ставились не просто в безвыходное, но прямо в самоубийственное положение? Например, можно ли считать трусами и изменниками пару взводов, оставшихся от наступавшего по ровной местности батальона и теперь застрявших перед колючей проволокой, в которой артиллерия не пробила проходов?
О таком случае (неудачное наступление 7-й и 9-й армий Юго-Западного фронта на реке Стрыпе в тщетной попытке помочь гибнущей Сербии) сообщает, к примеру, А. А. Свечин:
"Работу штабных бюрократов мне пришлось наблюдать в январе 1916 г. Истощенные атакующие части соседнего корпуса, попадая в 300 м от австрийской позиции под сильный пулеметный огонь, бросали винтовки, поднимали руки и в таком виде продолжали движение через проволоку и австрийские окопы.
Начальство же полагало, что окопы взяты, но не поддержанные резервами атакующие части не смогли оказать сопротивление контратаке и сдались. Три атаки производились в вечернем сумраке несколько дней подряд.
Вместо признания недостаточности артиллерийской подготовки бюрократы полагали, что вся беда в том, что резервы следуют на слишком больших дистанциях, и настаивали на более близком надвигании последних, что только увеличивало потери и сумятицу при каждом новом штурме".

Заодно гибель сотни собственных солдат можно представить в реляции таким образом, что будет возможно рассчитывать на очередное награждение или повышение по службе. Пример такой ситуации дает февраль 1915 года - 1-я Праснышская операция в Восточной Пруссии.
Участник тех боев, характеризовавшихся большими и бессмысленными потерями, так как никаких оперативных бонусов наступление на Прасныш дать не могло, офицер показывает:
"Наступать приходилось по местности совершенно открытой, с подъемом в сторону немецких окопов, земля была мерзлая, и цепи, залегая от невыносимого огня, не могли окопаться и поголовно расстреливались.
Немцы даже делали еще лучше. Когда атакующие подходили к совершенно целому проволочному заграждению, приказывали бросить винтовки, что волей-неволей приходилось выполнять, и тогда их по одному пропускали в окопы в качестве пленных".
С формальной точки зрения получается добровольная сдача солдат в плен. А значит - те или иные репрессалии. А если по-человечески? Кто виновен в том, что русские стрелки повисали на не разрушенной артиллерией проволоке?
Кто виновен в том, что русская артиллерия не имела снарядов (уже в декабре 1914 года приказы Ставки Верховного главнокомандования запрещали трату более одного снаряда на орудие в день)? Разве эти самые стрелки, наступавшие по открытой местности в лоб на пулеметы?

Для сравнения: в ноябре 1915 года партизанским отрядом штабс-ротмистра Ткаченко был захвачен в плен командир германской 82-й резервной пехотной дивизии генерал Фабериус.
При конвоировании в тыл, воспользовавшись оплошностью начальника конвоя, встретившего по дороге старого товарища и решившего отметить встречу крепкими напитками, Фабериус захватил револьвер и застрелился, будучи не в силах снести позор плена.
Сколько русских генералов поступили подобным же образом, если помнить, что в плен попали шестьдесят шесть русских генералов, а отважился бежать из плена лишь один - начдив-48 ген. Л. Г. Корнилов?
Правда, сказались и возраст, и испытания пленом. Из шестидесяти шести пленных генералов в плену умерли одиннадцать, что составило 16 %, при общем уровне смертности русских военнопленных - 5,6 %. По данным С. В. Волкова, в плену оказались семьдесят три русских генерала.
Очевидно, что большинство генералов попали в плен в "котлах", так как непосредственно на поле боя все-таки генерал находится отнюдь не в первых рядах.
В частности, под Танненбергом августа 1914 г. в германском плену оказались пятнадцать генералов, в Августовском лесу февраля 1915 года - одиннадцать, наконец, в крепости Новогеоргиевск - семнадцать.
Таким образом, две трети плененных русских генералов попали в плен всего в трех точках на громадном театре военных действий, что представлял собой Восточный фронт Первой мировой войны.

Опять-таки о параллелях. Первым смещенным со своего поста командармом Первой мировой войны стал как раз немец - командарм-8 ген. М. фон Притвиц унд Гаффрон, оборонявший от русских все ту же самую Восточную Пруссию.
Он всего лишь посмел усомниться в успехе борьбы за провинцию, отправив в Главную квартиру телеграмму о намерении отойти за Вислу после первого же проигранного сражения под Гумбинненом, и был немедленно отправлен в отставку.
Кто-то смещался за некомпетентность. Но разница опять же в сроках замены. Такая бездарность, как главнокомандующий армиями Северо-Западного фронта ген. Я. Г. Жилинский, был смещен лишь после проигранной операции, когда потери фронта насчитывали то же число, что и в начале операции, - четверть миллиона, в том числе сто пятьдесят тысяч пленными.
Для такого необходима поистине выдающаяся бездарность, и кто-то же поставил генерала Жилинского не только в начальники Варшавского военного округа, но до того и в начальники Генерального штаба.

Сам довоенный подбор командиров показывает, что Российская империя начала двадцатого столетия находилась в надломленном состоянии, что объективно вызывалось буржуазной модернизацией страны. Точно такой же ситуация была и в Австро-Венгрии, что подтверждается результатами столкновения австро-венгерского и русского оружия на полях Первой мировой войны.
Опыт войны позволил выдвинуться лучшим людям, о чем говорит тот простой факт, что в летней кампании 1916 года (Брусиловский прорыв) потери русской армии пленными были в пять раз меньше, чем кровавые потери. Но сколько надо было потерять людей до этого?
И, даже если отвлечься от исчисления патриотизма, а говорить о монархической государственности, сколько было зря потеряно кадровых офицеров - опоры существующего режима?

Лучше быть вдовой героя, чем женой труса.

Долорес Ибаррури.

Как известно, Советский Союз не присоединился к Гаагской и Женевской конвенциям о законах и обычаях сухопутной войны, а также и другим договорам, регламентировавшим порядок обращения с военнопленными, их обмена и возвращения на Родину.

Этот факт, знаменитое сталинское «у нас нет пленных, есть только предатели Родины», является для наших недоброжелателей красной тряпкой. В самом деле трудно представить себе, когда «кровавый и бесчеловечный» сталинский режим столь явно сам раскрыл бы свою суть. Кроме того, уже не так виноват культурный немецкий народ - ведь это изверг Сталин обрек пленных на страдания.

Вопрос с пленными в Великой Отечественной сложен и прост одновременно. Однако за последние годы на него легли такие напластования лжи, что сегодня он также требует рассмотрения с нулевой точки.

Что есть сдача в плен? Сдача в плен есть:

а) добровольное прекращение борьбы;

б) сдача на милость победителю.

Можно ли представить себе римский легион, фалангитов Александра, защитников Трои или Рязани, добровольно сдающихся в плен персам, монголо-татарам или варварам?

В соответствии с Женевской конвенцией такие пленные могли бы есть баланду во вражеском плену, пока чужая армия грабит их страну, жжет их родной город, убивает их семью. По окончании войны пленные должны были попрощаться с гостеприимными хозяевами, однако с какими лицами появились бы они на родном пепелище?

Именно поэтому во все века пленных никто не кормил и никуда не возвращал, ибо попадание в плен означало полную потерю чести и человеческого достоинства. В результате пленный превращался в раба, то есть к нему переставали относиться как к человеку.

Русская военная традиция всегда в принципе отвергала возможность сдачи в плен. В древние времена такое поведение означало великое бесчестие и позор. С появлением же военных уставов сдача в плен была запрещена официально и каралась смертной казнью. Неудивительно, что в русском языке даже нет эквивалента слову «капитуляция».

«Кто к неприятелю перебежит, того имя к виселице прибито, и оный яко нарушитель присяги, шельмом и изменником публично объявлен имеет быть и пожитки его взяты; и ежели он пойман будет, без всякой милости и процессу повесить его надлежит.Такоже когда кто умыслит к неприятелю перебежать, и действительно того не учинит, оный та-кож живота лишен будет». Морской Устав, Санкт-Петербург, 1720 год».

Единственной причиной прекращения сопротивления у русских всегда считалась смерть. И в присяге Красной Армии, между прочим, именно так и написано:

«...Я всегда готов по приказу Рабоче-Крестьянского Правительства выступить на защиту моей Родины - Союза Советских Социалистических Республик, и, как воин Рабоче-Крестянской Красной Армии, я клянусь защищать ее мужественно, умело, с достоинством и честью, не щадя своей крови и самой жизни для достижения полной победы над врагом.Если же по злому умыслу я нарушу эту мою торжественную присягу, то пусть меня постигнет суровая кара советского закона, всеобщая ненависть и презрение трудящихся».

Ничего нет про плен - положено не щадить жизнь! И это не коммунистический перекос, а обычная воинская честь и норма.

Что же с пленными Великой Отечественной? Нет сомнений, что большинство из них оказались у врага в силу обстоятельств: окружения, потери оружия и т.п. И, тем не менее, они добровольно подняли руки, спасая свою жизнь, а прекратить борьбу, спасая свою жизнь, означало совершить воинское преступление - измену Родине.

Безусловно, имелись исключения - в плен попадали и Герои Советского Союза, и генералы. Многие из них оказывались в плену в бессознательном состоянии, другие продолжали патриотическую борьбу и в неволе. В беспомощном состоянии попал к немцам подполковник, Герой Советского Союза Н.И. Власов, самолет которого сбили в бою. Мученическую смерть в концлагере принял не сломленный врагом Герой Советского Союза инженер-генерал Д.М. Карбышев.

Кстати, те военнопленные, которые и в концлагере продолжали борьбу или, бежав из лагерей, присоединились к сопротивлению, партизанскому движению и делом, кровью смыли позор сдачи в плен, избежали дальнейшего преследования со стороны властей. По официальным данным, в строй было возвращено до 70% военнослужащих, ранее бывших во вражеском плену. Главный военный прокурор Красной Армии Носов в «Разъяснении о порядке ареста дезертиров и лиц, вернувшихся из плена», в частности, прямо указывал:

«Лица, вернувшиеся из плена , могут быть освобождены от ответственности лишь в том случае , если следствием будет доказано , что они попали в плен , находясь в беспомощном состоянии , и ее могли оказать сопротивления и что они из плена не были отпущены противником , а бежали или были отбиты нашими войсками (партизанами)».

Находившийся в плену писатель С.П. Злобин и вовсе был в 1950 году удостоен Сталинской премии за роман «Степан Разин».Вместе с тем трудно поверить, что два миллиона красноармейцев, попавших в плен в 1941 году, находились в бессознательном состоянии.

Часто количество пленных РККА связывают не столько с военными причинами, сколько с массовым исходом недовольных советской властью. Нередко также задают вопрос - почему в ходе Первой мировой войны количество пленных в русской армии было во много раз меньше. Естественно делается неправомерный вывод о том, что царская власть солдатам очень нравилась, и они с удовольствием сидели в окопах Первой мировой, а от Сталина миллионами побежали к немцам.

Первая мировая война имела совсем другой характер. Германия не ставила задачи порабощения русского народа, более того, вообще не стремилась к аннексиям русской территории. Германия воевала с Антантой за колонии, рынки сбыта, Ближний Восток, в крайнем случае Кавказ.

Нищая кайзеровская Германия, не видевшая сливочного масла и поставившая на Первую мировую последний пфенниг, была не в состоянии кормить пленных, с трудом кормя рейхсвер. Поэтому русские солдаты Первой мировой, которым надоедало воевать, шли не на Запад, а на Восток! А.И. Деникин писал, что еще начиная с 1916 года «в различных местностях России толпы озлобленных, темных, а часто и одурманенных спиртом людей грабили , совершали бесчинства, насилия и убийства. Проходящие воинские части сметали все, уничтожали посевы, скот, птицу, разбивали казенные винные склады, напивались , поджигали дома , громили не только помещичьи, но и крестьянские имущества».

Другое дело - Великая Отечественная. Германия поставила задачу порабощения Советского Союза, русского народа. Фашисты сознавали, что вызвать подобный произошедшему в Первую мировую исход в тыл не удастся, а потому принимали невиданные меры пропаганды на сдачу красноармейцев в плен.

Достаточно сказать, что тиражи листовок, распространяемых на фронте, составляли сотни миллионов экземпляров. Листовки по своему содержанию опирались на разработанные германскими теоретиками принципы, однако одинаково все были построены на лжи и расчете на разложение бойцов. Вот типичный пример текста пропуска, приложенного к одной из листовок, распространявшейся на Ленинградском фронте в 1941 году.

ПРОПУСК

Предъявитель сего, не желая бессмысленного кровопролития за интересы жидов и комиссаров, оставляет побежденную Красную Армию и переходит на сторону Германских Вооруженных Сил. Немецкие офицеры и солдаты окажут перешедшему хороший прием, накормят его и устроят на работу.

Чем немцы накормят и на какую работу устроят, где «хорошо примут» - в Дахау, Бухенвальде или Майданеке, не уточнялось.Однако этот немецкий текст вполне раскрывает моральное содержание сдачи в плен. Кроме того, даже немцы напоминают: даром в плену кормить не будут - надо работать, а работать на врага - это ли не измена?

Так или иначе в 1941-1942 годах значительное число красноармейцев пошло на поводу немецкой пропаганды и сдалось «культурной» германской армии.Однако герои Бреста, в кальсонах выбежавшие на свои боевые позиции, дрались с немцами полтора месяца. Чем их жизни были менее ценными жизней тех, кто поднял руки вверх? Герои Бреста и миллионы других воинов тоже хотели жить, но погибли, защищая свои дома и семьи.

Мы до того наглотались бацилл самодовлеющей толерантности, что уже ищем оправдания Власову, мол, талантливый был генерал, в плен попал в силу обстоятельств. Власов - предатель, имя его проклято Россией.

Необходимо также осознавать, что немцы активно «работали» с военнопленными, склоняя их к измене родине. Пытками, голодом, а порой подачками и посулами враг старался скомпрометировать пленных и склонить их к сотрудничеству. Эта работа гестапо не носила какого-то точечного или эпизодического характера, а охватывала весь контингент военнопленных.

В этих условиях относиться к пленным в рамках предлагаемых Международным Красным Крестом принципов буржуазного гуманизма означало погубить свою землю. Буржуазные страны подписали Женевскую конвенцию по необходимости - солдаты Франции и Англии тоже ведь были не дураки и ложиться на полях при новых Камбре и Вердене не рвались. Вот они как раз имели полное моральное право пересидеть в плену, пока их правительства дерутся за колониальную добычу. Советский Союз в 20-е и 30-е годы не мог пойти на заключение таких конвенций - они были противоестественны нашей военно-политической доктрине. Невозможно было бы подписать эти документы и позднее, когда началась Вторая мировая война и стало ясно, что нам предстоит борьба не на жизнь, а на смерть. И уж, конечно, было недопустимо как-либо обсуждать вопрос пленных с фашистами по ходу войны.

Гораздо важнее, на мой взгляд, понять, как СССР относился к германским военнопленным. 1 июля 1941 года Совет Народных Комиссаров выпустил «Специальное положение о военнопленных», которое, в частности, строжайше воспрещало:

- оскорблять военнопленных, жестоко обращаться с ними;

- применять к военнопленным меры принуждения и угрозы с целью получения от них каких-либо сведений;

- использовать военнопленных в качестве денщиков;

- отбирать у них личные вещи и знаки отличия и различия.

«Специальное положение» строжайше предписывало:

Обеспечивать военнопленных жильем, бельем, одеждой, предметами первой необходимости, денежным довольствием;

- размещать отдельно офицерский состав, отдельно обеспечивать его довольствие;

- обеспечивать военнопленных медико-санитарным обслуживанием НАРАВНЕ С ВОЕННОСЛУЖАЩИМИ КРАСНОЙ АРМИИ;

- беспрепятственно допускать получение посылок военнопленными из Германии или нейтральных стран;

Пользоваться при направлении на работы СИСТЕМОЙ ОХРАНЫ ТРУДА СССР, привлекать офицеров к работе только при условии их добровольного согласия;

О каждом случае осуждения военнопленного к ВМН извещать письменно Исполком Союза обществ Красного Креста и Красного Полумесяца.

Требуется пояснить, что в СССР законы, инструкции и приказы выпускались не для статистики и не для галочки, а для безусловного и беспрекословного исполнения. Что происходило по другую сторону фронта, известно. Министериальный советник Дорш доносил 10 июля 1941 года рейхсляйтеру Розенбергу о положении военнопленных в Минске: «В лагере размером с площадь Вильгельмплац находится 100 тыс. военнопленных и 40 тыс. гражданских заключенных. Заключенные, загнанные в тесное пространство, едва могут шевелиться и вынуждены отправлять естественные потребности там, где стоят».

Это была не ошибка, это был не эпизод, но наглядная картина ГЕРМАНСКОГО отношения к РУССКИМ военнопленным. 8 сентября 1941 года Гитлер дал следующее конкретное указание об обращении с советскими военнопленными:

«Большевизм является смертельным врагом национал-социалистской Германии. Впервые перед немецким солдатом стоит противник, обученный не только в военном, но и в политическом смысле, в духе разрушающего большевизма. Борьба с национал-социализмом у него в крови. Он ведет ее всеми имеющимися в его распоряжении средствами: диверсиями, разлагающей пропагандой, поджогами, убийствами. Поэтому большевистский солдат потерял всякое право претендовать на обращение как с честным солдатом».

То есть русские перестали быть честными солдатами, когда не сдались все поголовно в плен, а посмели защищать свою землю от германских сверхчеловеков!

Как видно из приведенных выше советских документов, даже мы, русские, не додумались лишать немцев-агрессоров права считаться честными солдатами.Так кого же будем винить в несчастьях советских военнопленных? Попытки свалить вину за их страдания на Сталина растут, образно выражаясь, из фашистских сапог.

Это как раз тот случай, когда Сталин взял на себя колоссальную историческую ответственность, принял буквально крест, определяя необходимый для России путь. Думаете, Сталин не знал, что говорят за границей по поводу наших пленных? У Сталина хватило силы духа отстоять непопулярный, но необходимый путь действий.

И сегодня важно помнить, что если Россия будет слепо идти за деградирующей Европой, без разбора копировать иностранные ценности, когда своя шкура и сытость ставятся выше свободы, выше чести, - Европа утянет нас за собой в пропасть небытия.Вот и весь вопрос - никакого демонизма.

Другое дело, что помимо соответствующего отношения к сдаче в плен военнослужащих поражению в правах подлежали и их семьи. В частности, были предусмотрены ссылки, отправки на принудительные работы и т.п.

Такая мера, конечно, была крайне несправедлива по отношению к членам семей пленных красноармейцев. Лично мое мнение по данному вопросу таково, что это была ошибочная политика, рассчитанная на привычку к принуждению.

Требуется при этом пояснить, что репрессии к родственникам применялись в случае, когда переход кормильца к немцам был доказан, а не просто при пропаже военнослужащего без вести.

Неправильно также полагать, что репрессии в отношении изменников родины или их родственников осуществляла какая-то темная, зловещая и неуправляемая сила. В отношении всех видов подозреваемых и подследственных во время войны осуществлялся полный комплекс предусмотренных законом процессуальных действий, включая следствие и суд. В течение всей войны за деятельностью органов НКВД осуществляли надзор Генеральная прокуратура СССР, Главная военная прокуратура. Представлять правосудие времен Великой Отечественной копией «чрезвычайки» военного коммунизма - непростительное для россиянина заблуждение.

Каждое дело об измене родине рассматривалось следствием и Трибуналом индивидуально. В порядке контроля за соблюдением законности и эффективности расследования Военная прокуратура Ленинградского фронта в декабре 1941 года разработала для УНКВД по Ленинградской области «Методические указания о расследовании дел об измене родине», которые, между прочим, требовали следующего:

«...каждое дело об измене родине должно быть расследовано не только в самые сжатые сроки, но и с максимальной полнотой. Быстрота расследования отнюдь не должна отражаться на качестве следствия.

...следует помнить, что по делам об измене родине репрессия применяется не только к самому изменнику, но и членам его семьи, совместно с ним проживавшим или находившимся на его иждивении , и если факт измены установлен без надлежащей полноты и четкости, можно допустить ошибку не только в отношении осужденного, но и членов его семьи.

....в случае если по уходящему к врагу изменнику был открыт огонь, командованию войск должны быть предъявлены требования о тщательной проверке трупов, обнаруженных поблизости от того места, чтобы не счесть изменником убитого в бою за родину.

....следователь должен провести опрос очевидцев перехода , произвести осмотр места преступления, оставленных преступником следов, брошенных им дорогой предметов , которые требуется предъявить для опознания и приобщить к протоколу.

...следует обязательно проверить в процессе следствия наличие надлежащих материально-бытовых условий для бойцов».

Закон суров, но это есть закон. Законы же войны безжалостны. Скажем, у солдата в соседнем с фронтом, но оккупированном районе жена-инвалид и двое маленьких детей. Вот он воткнул штык в землю и бегом через лес за линию фронта. Можно его понять? Разумеется! Можно простить? Нет! Иначе конец армии, конец России.

Почему же мы думаем, что прокуроры и особисты по ночам подушки не кусали после осуждения таких перебежчиков? Почему считаем, что прокуроры и особисты не плакали, не пили горькую? Это же были не инопланетяне, а РУССКИЕ ОФИЦЕРЫ.

Повторюсь, именно поэтому война в молве народной самое страшное - не из-за бомб и снарядов, а из-за того, что оправданными и логичными становятся бесчеловечные вещи, а судьбы трещат как щепки. Такова дикая суть тотальной войны. Поражение в ней - смерть для всех, поэтому цена победы - жизнь многих.

Фашистская пропаганда неустанно твердила нашим бойцам: в ваших бедах, в несчастьях ваших родных виноваты советская власть и Сталин, продукты съели евреи, войну и смерть можно остановить, только сдавшись в плен германской армии.

Сегодня в России находятся такие, кто пытается выкопать какую-то «новую» или «полную» правду о войне, приписать страдания нашего народа жестокости Сталина, грубости Жукова, преступному промыслу НКВД или извращениям коммунизма. Такие личности прямо продолжают пропагандистское дело фашистов.

Государственная безопасность, борьба со шпионажем, дисциплина в армии актуальны для России при любой власти. Если при поступлении на службу в Федеральную службу безопасности нынешней демократической России написать в анкете, что дед с 1941-го по 1945-й был в плену, а бабка с 1941-го по 1944-й на оккупированной территории, то службы не видать как своих собственных ушей. Понятно, что Сталин, да и вообще советская власть тут ни при чем.

Показательно, что в плену оказался и старший сын Сталина Яков Иосифович Джугашвили. Якову пришлось пройти не только через муки и унижения, но и через искушения, а своей героической смертью он безусловно смыл позор плена, как и другие замученные фашистами наши люди. Вечная им память.